Учебная работа № /2982. Курсовая Проектирование районной электрической сети

Выдержка из похожей работы

Дева Морская (Mermaid — «The Fisherman and the Soul») зачаровывает Рыбака, но не выносит его прикосновения, лишена души (кельтские мотивы), но в сказке Уайльда она является воплощением чувственной любви (заявленной как высшая ценность), поэтому не русалка ищет душу, а Рыбак отрекается от души ради любви.
Персонажи-животные, а также цветы и предметы в сказках Уайльда обычно действуют во вспомогательных эпизодах: представляют проекцию социальных отношений («The Devoted Friend», «The Remarkable Rocket»), высвечивают образ главного героя («The Birthday of the Infanta») или передают нравственный подтекст (тема холода в сказе «The Star-child»),Персонифицированные силы природы сочетают стихийные и человеческие качества («The Selfish Giant»), а абстрактные понятия предстают в виде символических фигур («The Young King»),Наличие этих образов создает условия для трансформации главного героя (Великан, Молодой Король), взаимосвязь различных персонажей формирует разветвленную образную систему сказок,В сказках Уайльда по сравнению с традиционными сказками появляются новые персонажи — обладатели разных профессий, должностей: Учитель Математики (the Mathematical Master), Городской Советник (the Town Councilor): занимают в сказке периферийное положение, им присуща душевная черствость (оппозиция главному герою) [Мауткина, 2006: 18].
Часто встречается в сказках Уайльда мотив чудесного цветения, он маркирует нравственное перерождение героя (сказки «The Selfish Giant», «The Young King»),Описание чуда проникнуто христианской символикой,В сказке «The Nightingale and the Rose» мотив цветения наиболее нетрадиционен: чудо создается героем ценой собственной жизни,В целом, чудо у Уайльда происходит в самый важный момент повествования, выделяет особо значимые сказочные события (смерть Соловья, перерождение Великана); мотив наполняется подчеркнуто нравственным содержанием и психологизмом в «The Nightingale and the Rose», становится сюжетообразующим в сказке „The Selfish Giant».
Своеобразие сказок Уайльда проявляется в их лексике и стилистике,Великолепный знаток языка (как и подобало приличному эстету), он был точен не только в выборе нужного ему слова, но и в интонационном построении фразы,Конструкция фразы предельно проста и является одним из классических образцов английской прозы,В то же время влияние декадентской манерности побуждает писателя то и дело уклоняться от лаконичности повествования и насыщать свой рассказ всевозможной экзотикой, например «розовые ибисы, длинной фалангой стоящие вдоль Нильского берега» или «черный, как черное дерево, царь лунных гор, поклоняющийся большому куску хрусталя»,Разнообразные описания (обстановка, внешность героев) — неотъемлемая черта стиля Уайльда; их особенность — в использовании античных образов, образов драгоценных камней, металлов («Молодой Король» — The Young King) [Аксельрод, 1983: 112].
Особенно заметно стремление к декоративности во втором сборнике сказок («A House of Pomegranates»),Нельзя не отметить, например, сколько эстетической радости доставляло Юному Королю созерцание редкостей и драгоценных камней:
«All rare and costly materials had certainly a great fascination for him, and in his eagerness to procure them he had sent away many merchants, some to traffic for amber with the rough fisher-folk of the north seas, some to Egypt to look for that curious green turquoise which is found only in the tombs of kings, and is said to possess magical properties, some to Persia for silken carpets and painted pottery, and others to India to buy gauze and stained ivory, moonstones and bracelets of jade, sandal-wood and blue enamel and shawls of fine wool,But what had occupied him most was the robe he was to wear at his coronation, the robe of tissued gold, and the ruby-studded crown, and the sceptre with its rows and rings of pearls» (The Young King).
С не меньшим упоением Уайльд писал о человеческой одежде,С первых же строчек сказки «The Birthday of the Infanta» автор очень подробно, словно в модном журнале, изобразил ее одеяние:
„But the Infanta was the most graceful of all, and the most tastefully attired, after the somewhat cumbrous fashion of the day,Her robe was of grey satin, the skirt and the wide puffed sleeves heavily embroidered with silver, and the stiff corset studded with rows of fine pearls