Учебная работа. Арктическая политика Европейского Союза

Арктическая Политика Европейского Союза

Содержание

Введение

. Теоретические основы исследования

.1 Концепция Европейского Союза как нормативной силы: ключевые идеи и их критика

.2 Основные подходы к исследованию потенциала нормативной внешней политики

. Арктическая политика Европейского Союза

.1 Эволюция политики европейского Союза в Арктическом регионе

.2 Нормативная составляющая арктической политики европейского Союза

. Потенциал нормативной политики Европейского Союза в Арктике

.1 Оценка факторов, обуславливающих потенциал арктической политики Европейского Союза в рамках концепции нормативной силы

.2 Перспективы изменения потенциала нормативной силы арктической политики европейского Союза

Заключение

Введение

Актуальность исследования. До начала XXI в. страны, географически находящиеся в отдалении от полярного круга, не включали Арктический регион в зону своих интересов, а государства, напрямую с ним связанные, по большей части развивали в нём исследовательскую инфраструктуру. Тем не менее вследствие технологического прогресса и климатических изменений Арктика становится все более перспективным направлением для экономического освоения; таяние льдов, появление новых методов добычи ресурсов открывают новые возможности для коммерческого развития. В такой ситуации как страны ЕС, так и другие государства не могли остаться в стороне. Если в 2000 г. было только две страны, у которых существовали отдельные политики, направленные на Арктический регион, то к сегодняшнему дню таких стран уже больше десяти, включая такие отдалённые государства, как Италия и Китай.

ЕС связан с Арктическим регионом через отношения различной степени вовлеченности. Три члена ЕС: Дания, Финляндия и Швеция, — имеют территорию за полярным кругом, а два других арктических государства, Норвегия и Исландия, близки к ЕС через Европейскую Экономическую Зону (ЕЭЗ). Сам ЕС не является сильным геополитическим актором в Арктике, однако имеет множество возможностей опосредованно воздействовать на этот регион через свои арктические государства-члены, а соглашение о ЕЭЗ географически частично расширяет эти возможности за пределы территории самого ЕС, так как оно обязывает страны-подписанты принимать директивы ЕС, относящиеся прямо или косвенно к Арктическому региону, как, к примеру, в сфере экологии и исследовательских разработок.

Сама Арктическая Политика ЕС является относительным нововведением. И хотя первые шаги по её построению ЕС начал в 1999 году с введения программы Северного измерения, отдельного программного документа не существовало до 2008 года. После этого рубежа Арктическое направление стало одним из приоритетов в развитии наднациональной политики Союза.

Исследованность проблемы. Арктический регион является объектом не очень большого числа научных исследований в сфере международных отношений в России. Из отечественных экспертов следует выделить В.Н. Конышева и А.А. Сергунина, а также Ю.Ф. Лукина, научные труды которых в основном посвящены изучению российских геополитических интересов в Арктике. Наиболее подробно международные отношения в Арктике рассматриваются в книгах А.В. Загорского.

Предложенная Я. Маннерсом и используемая в данной работе концепция ЕС как нормативной силы широко применяется для объяснения действий ЕС на международном уровне. В дальнейшем в разработке данной теории участвовали М. Пэйс, Э. Сьюрсен и Т. Диез. воздействие нормативной политики ЕС в региональном контексте рассмотрено в работах Т. Ленца, М. Лангана и Р. Уитманна. Из российcких учёных к теме нормативной силы обращались Т.А. Романова, А.С. Макарычев, а также Л.О. Игумнова.

отдельно тема арктической политики ЕС на сегодняшний день редко затрагивается в научной литературе, особенно с позиции концепции нормативной силы. Одним из немногих исследователей можно назвать А. Остхагена. В одной из своих работ он рассматривает цели и средства, которые есть у ЕС в Арктике, и приходит к выводу, что наиболее значимым движущим компонентом всей политики ЕС является её институциональное измерение, а именно внутренняя повестка и согласующийся с ней процесс принятия решений в Европейской Комиссии (ЕК) и Европейской службе внешнеполитической деятель (ЕСВД). Другим автором, который также подходит к изучению проблемы влияния ЕС в регионе является К. Оффердаль, которая утверждает, что стремление ЕС развивать северное направление было вызвано, в первую очередь, геополитическими причинами и стремлением обезопасить себя с помощью легитимации своего участия в диалоге по Арктике.

В целом, несмотря на значительный интерес к концепции Я. Маннерса среди исследовательского сообщества, можно заметить, что в её рамках пока очень мало внимания уделяется Арктическому направлению внешней политики ЕС. Это обуславливает научную новизну данной работы.

Объектом исследования выступает Европейский Союз.

Предмет — арктическая Политика ЕС.

Цель — установить факторы, оказывающие влияние на потенциал нормативной силы ЕС в Арктическом регионе.

Данное исследование имеет следующие задачи:

.Рассмотреть основные подходы к пониманию концепции нормативной силы;

.Провести анализ основных документов, формирующих арктическую политику ЕС;

.Проследить участие внутренних акторов ЕС в процессе формирования общей арктической политики;

.Проанализировать ресурсы ЕС, позволяющие влиять экономическими и военными методами на международные отношения в Арктическом регионе;

.Рассмотреть влияние внешнего измерения на процесс принятия решений в сфере арктической политики ЕС;

.определить основные возможности, проблемы и перспективы проецирования нормативной идентичности ЕС в Арктике.

Исследовательский вопрос: какие факторы влияют на распространение Европейским Союзом своих норм в Арктическом регионе?

Гипотеза: эффективное проецирование Европейским союзом собственных норм в Арктическом регионе нивелируется широким набором факторов, включающим недостаточную согласованность акторов внутри ЕС, отсутствие у ЕС ненормативных ресурсов влияния в регионе, а также восприятие основными арктическими государствами позиций ЕС как недостаточно легитимных для более широкого регионального вовлечения.

Теоретическая основой исследования является концепция ЕС как нормативной силы, разработанная Я. Маннерсом, которая рассматривает политику ЕС в регионе как sui generis («единственная в своем роде»), так как действует отлично от других международных акторов — через проецирование норм и установление своего представления «нормального». Конечной целью и успехом нормативной силы является включение реципиента в состав системы своих ценностей с последующим превращением его в агента этой силы. Для более подробного анализа факторов, обуславливающих эффективность политики ЕС в рамках концепции Я. Маннерса, в работе применяется модель исследования, разработанная Н. Точчи. использование этого методологического подхода для описания поведения ЕС даёт возможность подробно проанализировать возможности влияния ЕС в регионе.

1. Теоретические основы исследования

С целью наиболее чёткого и подробного анализа проблемы влияния ЕС в Арктическом регионе на основе поставленных задач необходимо определить адекватную теоретическую базу исследования, так как она является тем аналитическим инструментом, который позволяет отличить и выбрать, а после подвергнуть анализу факты, представляющие важность для исследования. При этом теория не должна рассматриваться в качестве возможности доказать чью-либо правоту, а должна восприниматься как средство изучения определённого набора событий и явлений, объектов восприятия. В то же время в гуманитарных науках теория не является всеобъемлющей моделью, способной объяснить каждый элемент и дать чёткий ответ, она только даёт необходимый инструментарий и ориентиры для анализа. В данной работе применяется концепция Европейского союза как нормативной силы Я. Маннерса, основные положения которой рассматриваются в этой главе.

1.1 концепция Европейского Союза как нормативной силы: ключевые идеи и их критика

В исследовательской литературе Европейский союз очень часто представляется как сила в некоем новом, нетрадиционном формате не только в силу своей оригинальной институциональной основы, но и как следствие проводимой им внешней политики. Эти исследования, зачастую будучи ответом на реалистскую критику действий ЕС в международных отношениях, концентрируются на их ценностной составляющей. Позаимствовав понятийный и идейный аппарат у либеральных и конструктивистских концепций, такие работы выдвигают на первый план образ «этической», «благородной» Европы, которая играет особую роль в международной политике, распространяя идеалистические, присущие только ей нормы.

Первым, кто изложил и концептуализировал такого рода идеи в единую систему был Я. Маннерс. Разработанная им теория ЕС как нормативной силы является по своей сути глубоким переосмыслением тезисов двух теоретиков английской школы международных отношений Ф. Дюшена и Х. Булла, размышлявших в своих работах о Европейском союзе как силе в мире.

первый из них, Ф. Дюшен, в 1970-х гг. в своих трудах предложил новую концепцию изучения ЕС как «гражданской силы», которая заключалась в том, что ЕС, не обладая серьёзной военной мощью, оказывает влияние в мире через «цивилизовывающее» измерение. Это происходит за счёт «одомашнивания» международных отношений, т.е. «привнесения в международные проблемы чувства общей ответственности и элементов договорной политики, которые в прошлом были почти полностью «домашними», а не внешними, можно сказать, чуждыми государству отношениями». таким образом, концепция «гражданской силы» видит в Европейском сообществе своего рода культурное образование, состоящее из группы государств, играющих в первую очередь цивилизационную, нежели военную роль для достижения политических целей.

Согласно Ф. Дюшену, ЕС для получения наибольших выгод необходимо развивать компоненты внешней политики альтернативные военным, а именно разные виды «мягкой» силы (привлекательность вместо принуждения). возможности для проецирования такой силы, а также легитимации ЕС в глазах других акторов появляются как раз за счёт недостатка и преуменьшения роли военной мощи и применения вместо неё экономических и дипломатических инструментов. Как результат, для Дюшена отсутствие военной силы не представляет собой недостаток, как это было раньше, а наоборот является отправной точкой для формирования позиции влияния на других. В конечном счёте, гражданская сила основывается на процессах демократизации, экономической мощи и поддержке международного права и международных институтов.

В свою очередь, Х. Булл, являясь критиком концепции гражданской силы, выдвинул идею о ЕС как военной силе. Его рассуждения строились на предположении, что главную роль в ЕС играют страны-лидеры ЕС: Германия, Франция и Великобритания, — и что ключевым фактором в международных отношениях по-прежнему является военная мощь. В своей работе Х. Булл указывал на чрезмерную зависимость европейского сообщества от США и призывал страны Европы увеличивать свой военный потенциал, так как «возможности влиять на других, которые имеются у ЕС и других таких акторов, обусловлены стратегической обстановкой, созданной военной мощью других государств, на которые у ЕС нет рычагов давления». Несмотря на государствоцентричность своего изложения, Булл при этом предполагал появление процессов, ведущих к надгосударственной интеграции стран Европы, однако, опять же с целью повышения военного потенциала.

Концепции Х. Булла и Ф. Дюшена, хотя и предлагали различные инструменты для решения проблем ЕС, тем не менее фокусировались на материальных аспектах силы, как-то: ядерное сдерживание и обычное вооружение у Х. Булла и «культурные формы влияния и воздействия» у Ф. Дюшена. Вдобавок, они оба представляли ЕС как суверенное предположения, исходя именно из этого. В свою очередь, концепция нормативной силы, будучи прямым логическим продолжением идей гражданской и военной силы (и являясь их дополнением), пытается отойти от такого статичного понимания ЕС.

Во-первых, концепция Я. Маннерса делает акцент на нематериальной сути силы, представленной в форме норм с включением в анализ символических (в противовес реальным) компонентов внешней политики. Во-вторых, нормативная сила пытается рассмотреть процесс внутреннего преобразования ЕС, происходящий вместе с распространением Европейским союзом норм и идей. другими словами, при изучении внешней политики ЕС недостаточно изучить только вещественные интересы и ресурсы ЕС, следует также обращать внимание на фундаментальную основу Европейского сообщества — его нормативную базу (договоры, декларации, совместные политики). именно эта нормативная база должна использоваться для объяснения действий ЕС, так как она является ключевым элементом, которым пользуется Союз в своих сношениях с другими акторами, и именно с её помощью ЕС имеет возможность конструировать обладать нормативной силой.

Эта нормативная база также предусматривает наличие во внешней политике у ЕС ряда особенностей, которые отличают его от других акторов и международных организаций. Я. Маннерс отмечает следующие особенности: 1) Европейский Союз основан (сконструирован) на нормативной базе, 2) что, в свою очередь, подвигает его действовать нормативно в международных отношениях, и 3) его нормы распространяются в международном масштабе. таким образом, важно не то, что ЕС делает или сообщает, а то, что он собой представляет. То есть ЕС должен рассматриваться как актор «нового типа», отказавшийся от реалистки мотивированных идей, вроде национализма и империализма как путей развития государства, и который, будучи «гибридным сообществом» с наднациональной и межгосударственной формами принятия решений, распространяет свои идеи и ценности, заключённые в его основывающих договорах и практиках. Эти три составляющих — исторический контекст (а именно желание сохранить мир на европейском континенте после двух разрушительных войн), гибридное политическое устройство (т.е. появление наднациональных структур) и нормативно-правая база (выработанная на договорной основе) — составляют основу нормативной силы ЕС.

Все нормы, распространяемые ЕС, можно разделить на два типа: основные и второстепенные, — что вместе составляет его acquis communautaire и acquis politique. основными нормами являются мир, свобода, демократия, верховенство права и уважение прав человека. Эти пять основных норм представляют весь спектр права ЕС и обусловлены историческим развитием стран Европы. Четыре второстепенных, или вспомогательных ценности, а именно социальная солидарность, борьба с дискриминацией, устойчивое экологичное развитие и эффективное (благое) управление, появились в результате эволюции внутренних практик ЕС.

Сама по себе нормативная база не делает ЕС агентом нормативной силы — нужны механизмы её распространения. Я. Маннерс указывает на следующие способы проецирования ЕС своей нормативной идентичности:

)заражение (contagion) — непроизвольное распространение норм ЕС, когда ЕС рассматривается реципиентом как лидер в определённой области без целенаправленного воздействия с стороны;

)информационное распространение (informational diffusion) — результат политических коммуникаций ЕС (инициативы, декларации и т.п.);

)процедурное распространение (procedural diffusion) происходит при институционализации отношений с третьими странами (межрегиональные соглашения, членство в международной организации и расширение ЕС);

)передача (transference) — следствие торговых сношений, технической помощи ЕС;

)открытое распространение (overt diffusion) — непосредственное участие или просто присутствие ЕС в международных организациях или третьих странах;

)культурный фильтр (cultural filter) — адаптация третьей страной норм ЕС через призму своих культурных, правовых и исторических традиций.

Однако для того, чтобы ЕС обладал нормативной силой в мире, ему недостаточно просто обладать ценностями и иметь механизмы их распространения, необходимо также, чтобы те ценности, которые он распространяет, были объективно универсальными. Это позволяет ЕС выстраивать свою внешнюю политику и проецировать силу через убеждение, а не принуждение. Если же внешняя политика становится субъективной, она неизменно начинает строиться на силе и порождает силовые отношения, так как апелляция агента к субъективному не находит отклика у другой стороны, а единственным выходом в отсутствии альтернатив оказывается применение силы.

несмотря на то, что сам Я. Маннерс говорит о нормативной силе как о способности актора определять «нормальное», эта способность базируется на восприятии её другими, т.е. зависит от легитимности тех ценностей, которые продвигает агент. Само восприятие ценностей обуславливается набором интересов, которые формируют повестку актора и, опираясь на которые, он принимает решения. В то же время ценности являются фильтром, через который формируются и интерпретируются интересы. Не всегда можно очевидно отличить, являются ли действия актора нормативными или мотивированными его внутренними потребностями. Легитимность при этом — это то, что делает ценности объективными, а признание со стороны реципиента является важным условием появления самого компонента силы.

Следует, однако, заметить, что среди исследователей нормативной силы нет единого мнения, что именно является причиной того, почему характер. М. Леонард полагает, что это является проявлением его силы. Конфликты, не раз разрушавшие Европу, оставили свой отпечаток на восприятии приоритетов её народов — сотрудничество и взаимопомощь стали основными инструментами достижения благосостояния и мира. Эти же ценности ЕС стремится перенести и в сознание своих партнёров, обеспечив тем самым безопасность на своём континенте во имя процветания всех наций. С другой стороны, Р. Каган считает, что такой подход к построению отношений, напротив, основывается на слабости внешнеполитических ресурсов ЕС. Недостаточно согласованная политическая структура, а также его неспособность противопоставить что-либо реалистским внешнеполитическим инструментам других стран приводят к тому, что ЕС приходится прибегать к нормам международного права для своей защиты.

Несмотря на такую полярность взглядов по отношению к источникам появления у ЕС нормативной силы, наиболее частая критика относится к самому определению явления нормативности. Так, Х. Сьюрсен утверждает, что к универсальности, основанной на международном праве, нельзя относится как к аналитической концепции, поскольку само международное Право является результатом политической борьбы государств. Для преодоления данного противоречия Сьюрсен предлагает при анализе сделать больший акцент на проецировании ЕС не только международно-правовых норм, которые, по его мнению, лишь легитимирует право государств на суверенное равенство, но и космополитичных норм, укрепляющих права индивида. Другой проблемой концепции Ф. Бикки считает её недостаточную рефлексию, т.е. способность политической элиты ЕС критически анализировать и изменять свою политику под действием внешнего давления. Ориентирование на международные нормы в качестве базисной точки практически не оставляет места «сознательным» действиям внутренних акторов, ставя тем самым под сомнение теоретическую основу концепции.

Критическое отношение к концепции Я. Маннерса также можно отметить и со стороны реалистской школы международных отношений. К примеру, А. Хайд-Прайс считает, что она практически не учитывает влияние материальной силы, выраженной в военной и экономической плоскостях. Он указывает на то, что очень часто ЕС используется самыми влиятельными его членами в качестве инструмента «коллективной гегемонии», изменяющего стратегическую ситуацию в пользу этих стран. Основным методом трансформирования ЕС своего окружения он называет политику «кнута и пряника», когда ЕС, чередуя политическое партнёрство и порицание, навязывает свою экономико-политическую систему, формируя сферу своего влияния. Отрицание возможности проведения внешней политики на основе моральных принципов — одно из ключевых положений реалистской критики. Р. Янгс утверждает, что проецирование европейских норм носит инструментальный характер и используется ЕС в угоду своим внешнеполитическим интересам. такая рационалистская интерпретация мотивов ЕС предполагает, что Мораль и этика в международных отношениях всегда вторичны по отношению к национальным интересам, а действия ЕС объясняются его насущными экономическими и политическими нуждами, которые мало чем отличаются от запросов других великих держав.

Приверженцы ещё одного направления критики концепции Я. Маннерса указывают на недостаточную ясность критериев различия между нормативной и «мягкой» силами. Они характеризуют ЕС как силу, которая руководствуется, в первую очередь, своими собственными интересами, проецируя свои нормы на другие страны только в том случае, когда страны с готовностью их принимают. Примерно в таком же ключе строятся рассуждения М. Мерлингена, который на примерах показывает невозможность установления чёткой зависимости между влиянием ЕС и нормативными результатами в странах-реципиентах. В его представлении нормативное влияние ЕС вторично по отношению к его желанию воздействовать на внутреннюю политику реципиента через различные инструменты нормативной природы, что приводит лишь к частичному закреплению европейских ценностей.

Как можно видеть, в научной литературе не существует единого понимания концепции ЕС как нормативной силы. Сам Я. Маннерс признавал, что описываемое им реальности вряд ли вероятно. Тем не менее интерес, проявленный со стороны научного сообщества к его концепции, показывает её потенциал, содействует её развитию и трансформации. Для более подробного изучения нормативного влияния ЕС различными исследователями были предложены несколько методологических подходов, рассмотрению которых посвящена следующая глава.

1.2 Основные подходы к исследованию потенциала нормативной внешней политики

В данной работе было показано, что концепция нормативной силы продолжает динамично дорабатываться и развиваться, и в научной литературе существует целый ряд исследовательских моделей анализа нормативной внешней политики ЕС.

А. Ниманн и Т. де Веккер выделяют три компонента определения нормативного актора: нормативные намерения (насколько искренен ЕС), нормативный процесс (насколько продвигаемые нормы могут считаться универсальными) и нормативное влияние (развитие норм в странах-реципиентах). первый компонент подразумевает разбор мотивов, которыми руководствуется ЕС, а также его последовательность в распространении норм. Под вторым элементом подразумевается включение в анализ степени рефлексии и «включительности» (inclusiveness) действий ЕС, а также универсальности норм. Рефлексия обеспечивает принятие во внимание особенностей страны-реципиента при проведении внешней политики, в то время как «включительность» означает, что ЕС учитывает позиции этих стран и вовлекает их в диалог для построения взаимопонимания. За основу оценки универсальности проецируемых норм авторы предлагают взять стандарты ООН, поскольку их универсальность трудно оспорима. Исследование последнего компонента — нормативного влияния — включает как анализ дискурса, который предшествует инкорпориванию норм в стране-реципиенте, так и нахождение связи между действиями ЕС и нормативным ответом этого государства.

В академической литературе есть и другие подходы к рассмотрению явления нормативной силы. Э. де Зуттер, размышляя над концепцией Я. Маннерса, выводит следующую схему анализа нормативной силы, которая состоит из четырех последовательных шагов. В самом начале формируются достаточные материальные условия (1), происходящие из концентрации силы в рамках международной системы. После этого агент формирует свою идентичность и обозначает свою роль (2). К политической элите должно прийти осознание тех возможностей, которыми обладает государство, чтобы затем произошло конструирование (понимание) своих собственных норм в качестве универсальных. На основе этого легитимизируется роль актора как распространителя норм и у него появляется желание и чувство долга эти нормы проецировать. следующим шагом является признание со стороны реципиентов (3), за которым следует итог, отслеживаемый в действиях реципиентов (4).

Э. де Зуттер не связывает наличие у актора нормативной силы с определёнными инструментами их проецирования, как на этой указывает Я. Маннерс. По мнению исследователя, таких особых инструментов у агента нормативной силы просто не существует — им используются традиционные методы применения силы. Само распространение норм может происходить либо пассивно, либо активно. Пассивная диффузия заключается в независящей от ЕС имитации его модели третьими странами, а активная находит отражение в намеренном проецировании норм, включая ведение переговоров или участие в международных организациях.

Ещё одну модель исследования нормативной силы предлагает Т. Форсберг. Он выделяет пять критериев определения нормативного поведения актора в международных отношениях:

)наличие нормативной идентичности;

)наличие нормативных интересов;

))использование нормативных средств;

)наличие нормативных результатов.

Т. Форсберг также выделяет четыре механизма распространения норм: убеждение, применение обязательств, построение дискурса о том, что считать нормальным и сила примера. Первый из них — убеждение — подразумевает использование выразительной риторики (что также включает пропаганду, публичную дипломатию и (дез)информирующие кампании) и личной, а также коллективной привлекательности для прихода к единой точке зрения с реципиентом. Применение обязательств предполагает наличие некоторых договорённостей у реципиента с ЕС, на которые ЕС может ссылаться в случае их невыполнения, тем самым подвигая его к нормативному поведению. Построение дискурса является непрямой формой воздействия, когда сконструированная дискурсом ЕС идея становится частью восприятия мира реципиента. последний механизм — сила примера — позволяет ЕС быть «притягивающей силой», примером, который используют другие интеграционные группировки, копируя институциональную структуру ЕС вместе с его нормами.

Автором следующей рассматриваемой в данной главе модели исследования является Н. Точчи. Предлагаемая ей схема анализа содержит три измерения: цели актора (чего он хочет), используемые им средства (как он действует) и оказываемое им влияние (чего добивается).

Касательно первого измерения, для более чёткого его понимания Н. Точчи пользуется понятиями «milieu goals» и «possession goals», введёнными А. Уолферсом. Possession goals воплощают собой национальные материальные интересы, желание государства заполучить что-то, чему оно придает значение: это может быть приобретение новых территорий или получение места в Совете безопасности ООН. С другой стороны, milieu goals, которые Н. Точчи приравнивает к нормативным, направлены вовне государства и трансформируют его внешнее окружение. Такие цели ведут к большей институционализации отношений, к большему их упорядочиванию, к пространству мира и стабильности, основанному на принципах верховенства международного права. Международные институты и организации в таком случае устанавливают «нормативные рамки», снижая степень анархичности. При этом актор, преследующий нормативные цели, стремится связать институциональными связями всех участников в одинаковой степени, включая самого себя.

Использование нормативных средств также является неотъемлемой частью нормативной политики. Н. Точчи при этом отмечает, что важно не то, какие именно инструменты использует актор, а то, каким образом он их применяет. Во-первых, они должны носить ненасильственный характер, что должно обуславливать их добровольное принятие. Во-вторых, они должны соответствовать требованиям легитимности. за основу в определении легитимности Н. Точчи предлагает взять как внутреннее Право ЕС, так и международное.

Прямым завершением нормативной силы является её нормативное влияние, т.е. закрепление международной распространяемой нормативной повестки в реципиенте, а в конечном итоге включение его в состав «себя», своей собственной ценностной системы. О наличии нормативного влияния можно судить в случае, когда между прямым или непрямым действием (или бездействием) агента и построением международной нормативной среды существует прямая прослеживаемая зависимость. При рассмотрении возможностей оказания нормативного влияния у актора следует также обращать внимание на три фактора:

)внутренний политический контекст;

)внутренние политические возможности;

)внешнее окружение.

Первый из них подразумевает рассмотрение внутреннего взаимодействия акторов, участвующих в формировании внешней политики. Ключевым при этом является то, насколько каждый из них готов преследовать нормативные цели. анализ второго параметра предполагает разбор внутренних ресурсов, которые находятся в распоряжении агента. наличие большого экономического или военного потенциала, которыми актор может гипотетически воспользоваться, но не использует, взамен опираясь на нормативные инструменты влияния, увеличивает силу убеждения нормативного поведения агента, легитимизируя его как «силу во имя добра» в глазах реципиентов. С другой стороны, внутренняя слабость агента нормативной силы, совмещённая с желанием большей институционализации международных отношений, будет восприниматься другими как выбор, сделанный в отсутствии иных альтернатив преследовать свои цели. слабый актор для компенсации своих недостатков будет стараться усилить влияние международного права и институтов, так как они защищают его от давления со стороны сильных. Третий фактор включает в себя анализ отношений агента как с отдельными странами, на которых направлена нормативная политика, так и общего международного контекста, в котором происходит распространение норм. В первом случае важно влияние, которое оказывает нормативная Политика на внутреннюю динамику реципиента, а также то, каким образом эта Политика воспринимается его элитой. Ключевым во втором случае становится наличие международных режимов или организаций, которые могут расширить или сузить возможные рамки проецирования норм. Чем больше институционализированными являются отношения в определённой области, тем легче происходит распространение норм внутри созданных институтов.

В данной работе используется последняя рассмотренная исследовательская модель Н. Точчи, применение которой позволяет не только разобрать нормативную составляющую арктической политики ЕС, но и поэтапно проанализировать факторы, обуславливающие её потенциал.

2. Арктическая политика европейского Союза

2.1 Эволюция политики Европейского Союза в Арктическом регионе

Данная глава посвящена развитию арктической политики ЕС с момента, когда ЕС впервые официально обратился к этой теме в 2008 году: до этого времени ЕС не уделял серьёзного внимания этому направлению, а лишь участвовал в региональных проектах различного рода.

Тема Арктики впервые появилась в официальном дискурсе ЕС в 1973 году, когда Гренландия вступила в Европейские сообщества вместе с Данией. Однако нахождении в ЕС единственной на тот момент территории, напрямую связанной с Арктикой, оказалось непродолжительным. Гренландцы восприняли появление европейских актов как вмешательство в их привычный уклад жизни, особые споры происходили в отношении прав на рыбный промысел и охоту на морских млекопитающих. В 1982 году жители Гренландии высказались на референдуме за выход из Европейских Сообществ — решение, которое вступило в силу в 1985 году. после этого тема Арктического региона исчезла из международной повестки ЕС, так как в составе Союза больше не было стран с территорией за Полярным кругом.

Положение изменилось после вступления в ЕС в 1995 году Финляндии и Швеции — государств, которые стали одними из главных проводников политики Союза в Арктике. Уже в период своего первого президентства в Совете ЕС в 1997 году Финляндия выступила с предложением запустить новую региональную международную программу в рамках ЕС с включением других стран региона, получившая название инициативы «Северного измерения. Этот проект можно считать первой политическим проектом Финляндии в качестве члена ЕС. И хотя его нельзя назвать проработанной арктической стратегией, так как под него на то время даже не было выделено отдельной статьи в бюджете ЕС, можно отметить, что ЕС с того момента начал всё больше и больше интересоваться Арктическим регионом. На этой основе ЕС выпустил несколько программных документов, которые, однако, были лишены конкретных мероприятий по их реализации.

В 2006 году во время своего второго президентского срока в Совете ЕС Финляндия полностью перезапустила свою инициативу, которая была на этот раз поддержана не только ЕС, но и Россией, Норвегией и Исландией, подписавшими Политическую декларацию, а также Рамочное соглашение. Этот проект был направлен, в первую очередь, на поддержание безопасности и стабильности в северных частях Европы, но включал в себя также и нормативную повестку, выраженную в желании подписавшихся обеспечить экологически чистую среду для всех северных народов.

несмотря на это, всё же программу Северного измерения нельзя назвать отдельной политикой ЕС по отношению к Арктическому региону. Северное измерение больше фокусировалось на проблемах регионального сотрудничества, ни одно из его положений не являлось обязательным к исполнению, а подробных программ их осуществления так и не появилось. В то же время страны Скандинавии в составе ЕС зарекомендовали себя в качестве приверженцев расширения участия ЕС в развитии северных территорий.

Таблица 1. перечень нормативных документов ЕС, затрагивающие Арктическое направление, 2007-2017 гг.

ДатаНазвание документа10.10.07Послание Комиссии ЕС: комплексная морская политика ЕС (план действий к «Голубой книге»)14.03.08Послание Верховного представителя и Комиссии ЕС: Изменение климата и международная безопасность09.11.08Резолюция Парламента ЕС по управлению Арктикой20.11.08Послание Комиссии ЕС: ЕС и Арктический регион08.12.09Заключение Совета ЕС по вопросам Арктики20.01.11Резолюция Парламента ЕС по созданию устойчивой арктической политики ЕС26.06.12Послание Комиссии ЕС: Разработка единой политики ЕС по отношению к Арктическому региону12.03.14Резолюция Парламента ЕС: стратегия ЕС в Арктике12.05.14Заключение Совета ЕС о разработке арктической политики ЕС27.04.16Послание Комиссии и Верховного представителя ЕС: комплексная политика ЕС по отношению к Арктическому региону

Как отмечено в таблице 1, первые шаги по созданию единой арктической политики ЕС были предприняты во время разработки Комплексной морской политики ЕС в 2006-07 гг. опубликованная в 2006 году «Зелёная книга» отмечала чувствительность Арктики к изменению климата, а также особую роль ЕС в сохранении экологического баланса на Севере. Целью «зеленой книги» было привлечь внимание заинтересованных акторов, которые должны были дать свои рекомендации. В 2007 году на основе этих рекомендаций была выпущена «Голубая книга», где выражалась необходимость создания единого видения интересов ЕС в Арктике — заявление, вылившееся в формирование Комиссией ЕС группы экспертов для подготовки документа такого рода.

Выпущенное 14 марта 2008 года послание Верховного представителя и Комиссии ЕС не походило на другие более ранние документы. В нём так же отмечалось важное значение Арктики для ЕС, и также присутствовала рекомендация выработать отдельную стратегию к Арктике, однако мотивационная часть сильно отличалась. Если все рассмотренные выше заявления ссылались на экологию и изменение климата как ключевые причины вовлечения ЕС в Арктический регион, то это послание выделяло геополитические факторы (а именно территориальные претензии РФ) как обязывающие ЕС включиться в обеспечение безопасности в регионе. Одним из ключевых его положений было изменение Конвенции ООН по морскому праву для усиления международной юрисдикции в решении территориальных споров в Арктическом регионе.

Спустя ещё немногим более полугода, 9 ноября 2008 года, Парламент ЕС абсолютным большинством голосов принял резолюцию, целью которой было обратить внимание Комиссии в преддверии публикации ею программного документа на вопросы, которые Парламент ЕС считал наиболее важными. Почти весь текст данной резолюции посвящён вопросам изменения климата и сохранению разнообразия окружающей среды на Севере, которые перечисляются в качестве основных причин для разработки обособленной политики ЕС по Арктике. кроме того, 14 и 15 пункты резолюции призывают Комиссию создать отдельное подразделение по Арктическому региону, а также стремиться к проведению переговоров со всеми заинтересованными странами по созданию правового режима защиты Арктики, взяв за основу договор об Антарктике.

Именно эти пункты оказались наиболее спорными в отношениях ЕС со скандинавскими странами. Правительства Дании и Норвегии были категорически против такого подхода и не желали, чтобы Комиссия приняла позицию Парламента за основную. Эти арктические государства были против выработки международного договора, который регулировал бы территориальные претензии стран в Арктическом регионе. Особые опасения у всех арктических государств вызывало то, что за основу предлагалось взять договор об Антарктике, ст.4 которого запрещает государствам предъявлять права на её территории. Датская сторона к тому же желала получить больший политический вес при рассмотрении стоящего на повестке ЕС вопроса о запрете на промысел тюленей. Датчане, указывая на недостаточную представленность интересов населения Гренландии в этом вопросе, создали парадоксальную ситуацию, поскольку последняя больше не являлась членом Союза.

ноября 2008 года Комиссия ЕС выпустила послание, которое официально обозначило первую попытку выработать единую позицию ЕС по отношению к Арктике. Основой регулирования споров в Артике предлагалось сделать Конвенцию ООН по морскому праву. В послании выделяются три направления, на которых ЕС и страны-члены должны фокусироваться как представляющих интересы всего Союза:

)Защита и сохранение Арктики совместно с проживающим там населением;

)Способствование экологически чистому использованию ресурсов Арктики;

)Содействие многостороннему управлению Арктикой.

В отношении первого пункта Комиссией ставились задачи предотвратить и уменьшить негативные последствия изменения климата или обеспечить приспособление к неизбежным переменам. Однако Комиссия не предлагает никаких конкретных шагов, кроме довольно неопределённых (хотя и абсолютно нормативных), вроде укрепления сотрудничества, поддержания диалога и предварительного оценивания проектов. В этой же части речь идет о правах местного населения, которое предполагается вовлечь в процесс принятия решений с помощью установления постоянного диалога с ним. В послании отдельно отмечается необходимость предоставления возможностей для сохранения их традиционного жизненного уклада. В то же время выражается озабоченность достойным существованием арктических животных, и Комиссия ссылается на возможность введения запрета на промысел тюленей. По своей сути эти два утверждения противоречат друг другу, что может быть объяснено тем, что Комиссии необходимо согласовывать различающиеся интересы разных групп внутри ЕС. Обособленно выделяется значимость исследований в Арктическом регионе, где ЕС и его страны-члены на то время участвовали в более чем 50 проектах с бюджетом в почти 90 миллионов евро.

В следующем пункте Комиссия делает акцент на условиях использования углеводородных, животных, рекреационных и транспортных ресурсов Арктики. Комиссия выражает заинтересованность в использовании арктических энергетических возможностей, но с соблюдением положений международного права и экологических стандартов. В отношении рыбной ловли в условиях отсутствия какого-либо международного режима, который бы регулировал этот аспект в арктических водах, Комиссия предлагает его разработать, чтобы предотвратить развитие промысла в «регулятивном вакууме». Касательно транспортных путей, ЕС представляется выгодным для региона совершенствовать старые и находить новые без ущерба для экологии с целью увеличения торгового оборота, проходящего через Арктику. Для этого ЕС планирует придерживаться свободы судоходства и права мирного прохода на новооткрытых торговых путях, которые гарантируются Конвенцией ООН по морскому праву.

Необходимость последнего пункта послания обосновывается тем, что ни одна страна не распространяет свой суверенитет на большую часть Арктического региона, а никакого отдельного механизма для регулирования управления им не было выработано. И хотя Комиссия в очередной раз предлагает придерживаться Конвенции ООН по морскому праву для решения территориальных споров, отрицая тем самым позицию Парламента ЕС, она в то же время критикует высокую степень фрагментации международных режимов в Арктике. Эта критика не была приветственно встречена арктическими государствами, что усугубилось тем, что ЕС отмечает в послании, что «не поддержит договорённости, заключённые без участия стран-членов ЕС или арктических государств, входящих в ЕЭЗ или ЕАСТ» . важным шагом вовлечения ЕС в Арктический регион Комиссия считает получение ЕС статуса наблюдателя в Арктическом совете.

В целом в этом послании Комиссия выдвигает стратегию, основанную преимущественно на нормах ЕС, которая в рамках теории нормативной силы может быть описана как распространяющаяся информационно. Тем не менее надо сказать, что задачи, поставленные в послании, не обладают достаточным уровнем ясности и продуманности, отсутствует какой-либо чёткий план действий. Комиссии потребовалось ещё четыре года, чтобы выработать новую, более полную стратегию для Арктического региона.

В ответ на разобранное выше послание Комиссии Совет ЕС к декабрю 2009 года подготовил своё заключение. Такая долгая задержка была обусловлена набиравшим обороты экономическим кризисом в Еврозоне. В новом документе Совет ЕС выражал согласие с основными направлениями политики ЕС в Арктике, изложенными в послании, однако, в отличие от Комиссии, не показывал критического отношения к существующей системе управления Арктикой и полностью её поддерживал, хотя и подтверждая необходимость её укрепления через создание новых более чётких положений. Этот факт объясняется, во-первых, тем, что Совет является определённым медиатором интересов стран-членов ЕС (и в этом качестве гораздо большим, нежели Комиссия) и вынужден был учитывать позиции арктических государств, а, во-вторых, желанием Совета смягчить риторику после саммита Арктического совета в Тромсё, где ЕС было отказано в предоставлении статуса наблюдателя. На сегодняшний день ЕС в лице Комиссии сотрудничает с Арктическим советом только по специальным (ad hoc) вопросам.

В следующий раз из-за затянувшихся экономического и долгового кризисов ЕС вернулся к теме Арктики только в январе 2011 года. Парламент ЕС принял резолюцию по созданию устойчивой арктической политики ЕС, в которой вновь призывал Комиссию создать отдельную стратегию для региона с чёткими и ясными приоритетами. В этот раз Парламент ЕС не предлагает отказаться от существующих механизмов управления Арктическим регионом, а наоборот поддерживает их, говоря лишь о необходимости их укрепления и доработки, чтобы приспособить их к изменяющимся реалиям. Дискурс приобретает всё больше нормативных черт, т.е. распространяет уже существующие общепризнанные нормы, а геополитическая повестка практически отсутствует в данном документе.

Стоит отдельно отметить, что Парламент также признаёт ответственность ЕС за изменение климата на планете и заявляет об обязанности ЕС быть лидером в борьбе с этой глобальной проблемой. Впервые в этой резолюции говорится о роли, которую ЕС должен принять на себя в Арктике. Цели и средства у ЕС в этом качестве предстают нормативными, так как не имеют под собой материальных выгод в долгосрочной перспективе и являются объективным благом для всего мирового сообщества.

Следующим шагом в разработке единой арктической политики ЕС стало послание Комиссии от 12 июня 2012 года. В ней Комиссия выдвигает три аспекта деятель ЕС в Арктике: знание, ответственность и вовлечение. основным фокусом является борьба с изменением климата — сфера, в которой ЕС считает себя мировым лидером и которую он может использовать для легитимации своего присутствия в Арктическом регионе. Часть о содействии многостороннему управлению Арктики — положение, которое вызвало наибольшее непонимание у арктических государств — было заменено на более пространные выражения о необходимости международного сотрудничества. Сам документ в плане конкретных действий является более проработанным по сравнению с первым посланием Комиссии от 2008 года. В нём поставлены следующие задачи:

)Поддержка исследований и распространение знаний для борьбы с изменением климата в Арктике;

)Ответственные действия, имеющие целью развить экономический потенциал Арктики на основе экологически чистых технологиях добычи ресурсов;

)Усиление конструктивного вовлечения ЕС и построение диалога с арктическими государствами и местным населением.

Первое направление связано с углублением знаний ЕС об Арктическом регионе и включает в себя намерение увеличить размеры финансирования арктических исследований, хотя на тот момент и без каких-либо конкретных цифр. сейчас уже точно известно, что в рамках программы Horizon 2020 на научные исследования в Арктике выделено в 4 раза больше средств, чем в предыдущей программе — рост с 200 до 800 млн. евро на семилетний срок. Главной целью этих затрат, как и ранее, обозначается борьба с климатическими изменениями в тесном сотрудничестве со всеми заинтересованными странами.

второй пункт посвящён использованию ресурсов Арктики, а также её постепенно открывающимся новым экономическим возможностям. ЕС здесь подчёркивает свою связь с Арктическим регионом, ссылаясь на то, что он является одним из главных импортёров сырья и энергоресурсов отсюда, и в этом качестве разделяет ответственность с арктическими странами за экологические риски, связанные с добычей и доставкой ресурсов. В этой связи союз считает приоритетным в сфере развития технологий для более экологичной промышленной эксплуатации региона и готов оказать поддержку в этой области. Кроме того, для того, чтобы ЕС мог оказывать влияние на процесс принятия решений, Комиссия надеется установить стабильные и долгосрочные партнёрские отношения с арктическими странами.

В последней части речь идёт о включении стран-членов, других арктических государств и местного населения в процесс разработки единой арктической политики ЕС, главной задачей которой будет содействие международному сотрудничеству и поддержание стабильности в регионе. В этот раз Комиссия выражает полную поддержку Конвенции ООН по морскому праву как основного инструмента управления Арктикой. Тем не менее в областях, где не распространён государственный суверенитет, положения Конвенции признаются недостаточными и требуют дополнения. Отдельно признаётся важность Арктического совета в качестве основного форума для обсуждения совместных действий, где ЕС видит необходимым получить статус наблюдателя для более полного понимания нужд и проблем региона. Как итог всего документа Комиссия даёт подробный отчет по тем программам и задачам, которые уже были выполнены или находятся в стадии исполнения.

Безусловно, при подготовке данного послания Комиссия учитывала как послание Совета от 2009 года, так и предстоящий саммит Арктического совета в Кируне, на повестке которого вновь стояло голосование по предоставлению ЕС статуса наблюдателя в организации. Эти факторы отразились на тоне послания: из него исчезли все спорные формулировки, а Комиссия начала всё больше склоняться к формулированию задач в виде универсальных и понятных всем идей.

В резолюции Парламента ЕС от 12 марта 2014 года вновь подчёркивается важность создания единой арктической политики ЕС, сосредоточенной на социально-экономических и экологических проблемах региона. Представление о том, что ЕС как основной импортёр ресурсов несёт ответственность за окружающую среду Арктики наравне с государствами-поставщиками уже прочно входит в политический дискурс. именно поэтому, как считает Парламент, ЕС является легитимным актором в Арктическом регионе. При этом акцентируется необходимость использования его экономических возможностей не только учитывая экологическую обстановку, но и права местного населения, диалог с которым должен быть расширен. таким образом, ЕС берёт на себя роль не только лидера в борьбе с глобальным потеплением, но и медиатора интересов и защитника прав коренных народов Арктики.

Парламент ЕС в этой резолюции также связывает энергетическую безопасность ЕС с экологической стабильностью Севера и призывает отказываться от потребления или добычи ископаемых энергоресурсов даже в условиях более высоких издержек. Вместе с этим в области транспорта Парламент предлагает безоговорочно придерживаться принципов свободы навигации и мирного прохода на настоящих и будущих торговых путях, т.е. принципов, гарантируемых Конвенцией ООН по морскому праву. В то же время Парламент поддерживает создание новых регулятивных механизмов, а также международных природоохранных зон за пределами экономических зон прибрежных государств.

Через два месяца после парламентской резолюции Совет ЕС принял заключение по вопросу создания единой арктической политики ЕС, где основное внимание также уделено особой роли ЕС в освоении и эксплуатации Арктики на экологичной основе, в первую очередь, с помощью предоставления технологий и оказания консультаций. Получение статуса наблюдателя в Арктическом совете и укрепление сотрудничества европейских институтов с этой организацией остаётся для ЕС одним из главных приоритетов на пути к более продуманному управлению Арктикой. отдельно выделяется положение коренных народов Севера, с которыми Совет считает необходимым консультироваться при разработке единой политики. В целом, данным документом Совет лишь поддерживает инициативы Комиссии ЕС, изложенные в послании, и ожидает от неё новых предложений по арктической стратегии.

последним на данный момент рамочным документом является послание Комиссии и Верховного представителя ЕС от 27 апреля 2016 года. В его введении признаётся особое положение арктических государств (из которых три входят в ЕС, а ещё два — в ЕЭЗ), которые наилучшим образом могут решать проблемы в рамках своих границ. Тем не менее отмечается, что многие вопросы, связанные с Арктическим регионом, носят глобальный характер и их эффективное разрешение возможно только в условиях многостороннего сотрудничества региональных акторов, и именно этот факт обосновывает необходимость вовлечения ЕС в решение этих вопросов. Акцент при этом, как и раньше, ставится на проблеме глобального потепления, которое с каждым годом становится всё более заметным, а само послание напрямую связывается с выполнением соглашения 21-ой Конференции по климату, прошедшей в Париже в 2015 году. ЕС видит себя в качестве лидера в этой сфере и подчёркивает свой долг сохранить экологию Севера через реализацию обязательств по этому соглашению.

С этой целью Комиссия выделяет три приоритетные для ЕС и стран-членов области:

)Изменение климата и защита окружающей среды в Арктике;

)Экологически устойчивая эксплуатация возможностей Арктического региона;

)Международное сотрудничество по арктическим вопросам.

Все три области провозглашаются частью процесса исполнения 17 Целей устойчивого развития ООН до 2030 года. Ключевую роль на всех направлениях будут играть научные разработки и исследования, финансирование которых ЕС планирует оставить на том же уровне — около 200 млн. евро в год. С целью достижения лучших результатов планируется также привлечь Европейское космическое агентство для мониторинга погодных условий и изучения ледовых покровов. Кроме того, ЕС собирается способствовать созданию открытых для всех баз данных научной информации.

В части, относящейся к первой приоритетной области, ЕС призывает полностью придерживаться положений Конвенции ООН по морскому праву и намеревается работать вместе с арктическими государствами и другими партнёрами, чтобы разработать новый международный режим в рамках Конвенции для сохранения природного разнообразия Арктики на территориях вне национальной юрисдикции. В сфере разработки газовых и нефтяных ресурсов Севера ЕС предлагает выработать как можно более строгие международные стандарты для предотвращения аварийных ситуаций и контроля за окружающей средой.

Во второй части указывается на недостаточно развитую инфраструктуру европейской части региона, что препятствует её экономическому и социальному развитию. Для решения этой проблемы ЕС надеется более активно участвовать в сотрудничестве со странами-членами, а также с Норвегией, Исландией и Гренландией в создании транспортных и торговых путей. С этой же целью предлагается основать площадку для обмена информацией между государственными органами власти и заинтересованными частными лицами, что приведёт к расширению инвестиционных потоков, направляемых в регион.

Третья приоритетная область имеет целью найти международный согласованный ответ на вызовы, стоящие перед человечеством в Арктике. Для этого ЕС предлагает всем странам работать в рамках существующих международных институтов: Конвенции ООН по морскому праву, в структурах Арктического совета, а также других региональных организациях. К этой работе ЕС также хочет привлечь местное население, которое таким образом получит возможность защищать свои права и взгляды. Ключом к взаимопониманию между странами и сообществами ЕС считает научные исследования, результаты которых должны стать общедоступными, давая тем самым толчок более открытым отношениям.

Таким образом, рассмотрев эволюцию арктической политики ЕС, можно отметить, что лидирующая роль в оформлении данного направления внешних отношений ЕС отводилась Комиссии, которая играла роль медиатора позиций как внутренних (Совета и Парламента), так и внешних акторов. Такое положение Комиссии можно связать со смешанной природой самой политики, основной компонент которой относится к сфере преимущественно межгосударственного сотрудничества (в рамках ОВПБ), однако при этом политика касается также и других сфер деятельности, которые в различной степени относятся к наднациональной компетенции ЕС.

помимо этого, собранный фактический материал позволяет заключить, что, несмотря на большое количество программных документов, данная сфера внешней политики ЕС не имеет под собой прочной нормативной основы. Все опубликованные на данный момент документы носят рекомендательный характер, в большинстве случаев каждый из них является лишь попыткой отдельного института внутри ЕС обозначить свою позицию по этому вопросу. В результате арктическая политика представляется скорее констатацией возможностей и намерений ЕС, нежели программой к действию.

Тем не менее проведённый анализ позволяет выделить следующие основные направления и принципы арктической политики ЕС:

а)Борьба с изменением климата и защита окружающей среды в Арктике;

б)Поощрение арктических научных исследований;

в)Защита прав и учёт интересов местного населения;

г)Вовлечение в управление Арктикой всех заинтересованных сторон.

2.2 Нормативная составляющая арктической политики европейского Союза

Теперь, когда мы выделили основные принципы и направления арктической политики ЕС на всём протяжении её разработки, необходимо установить, является ли эта политика нормативной, т.е. преследует нормативные цели с помощью нормативных средств. Для того, чтобы это сделать, надо сопоставить каждое из выделенных направлений этой политики с факторами наличия нормативной силы, описанными в первой главе.

основе нормативной силы лежит обширная правовая база, разработанная на всём протяжении существования Союза.

Для анализа этого пункта нужно обратиться к учредительным договорам ЕС, а именно к Лиссабонскому договору, ст. 3 п. 5 которого очерчивает основные принципы внешней политики ЕС:

«В своих отношениях с остальным миром союз утверждает и продвигает свои ценности и интересы и содействует защите своих граждан. Он способствует миру, безопасности, устойчивому развитию планеты, солидарности и взаимному уважению народов, свободной и справедливой торговле, искоренению бедности и защите прав человека, в том числе прав ребёнка, а также неукоснительному соблюдению и развитию международного права, особенно соблюдению принципов Устава Организации Объединённых Наций».

Стоит отметить, что ценности, признаваемые ЕС в данном пункте можно считать универсальными, поскольку они также отражены в уставных и программных документах ООН, легитимность которой на сегодняшний день признаётся подавляющим большинством стран.

Ст. 21 Лиссабонского договора так же посвящена деятельности ЕС на международной арене и содержит следующие цели:

«f)содействия выработке международных мер по сохранению и улучшению качества окружающей среды и надёжному управлению мировыми природными ресурсами для того, чтобы обеспечить устойчивое развитие; нормативный идентичность европейский арктический)оказания помощи населению, странам и регионам, которые сталкиваются с катастрофами, вызываемыми природными факторами или человеком; и)развития международной системы, основанной на усиленном многостороннем сотрудничестве и хорошем глобальном управлении.»

В контексте настоящего исследования можно видеть, что все направления арктической политики ЕС находят своё основание в правовой базе ЕС либо в ст. 3 п. 5, либо в ст. 21 Лиссабонского договора. Исходя из этого, первое условие появления нормативной силы является выполненным в контексте арктической политики ЕС.

Начиная с резолюции Парламента ЕС по управлению Арктикой от 9 ноября 2008 года, ЕС призывал создать новый международный режим, который бы более полно регулировал все аспекты деятельности государств в Арктическом регионе. Изначально это предлагалось сделать по примеру Договора об Антарктике, система которого является более институционализированной и проработанной. Столкнувшись с противодействием арктических государств, не желавшим отказываться от перспектив более лёгкого и эксклюзивного доступа к арктическим ресурсам, ЕС был вынужден переработать свою повестку, однако от предложений более глубоко институционализировать регион он не отказался, и, как показывает таблица 2, эта идея присутствует во всех официальных документах ЕС с 2008 года. Кроме того, надо отметить, что, за исключением некоторых случаев, выделенные ранее направления арктической политики ЕС есть во всех программных документах.

Таблица 2. Официальные документы ЕС и их конечные цели

ДокументЗаявленные целиРезолюция Парламента ЕС по управлению Арктикой- создание нового режима по примеру договора об АнтарктикеПослание Комиссии ЕС: ЕС и Арктический регион- устранение фрагментации международных режимов в Арктике — формирование новых институтов на основе КонвенцииЗаключение Совета ЕС по вопросам Арктики- создание новых, более чётких положений в рамках существующей системыРезолюция Парламента ЕС по созданию устойчивой арктической политики ЕС- доработка и укрепление существующих норм КонвенцииПослание Комиссии ЕС: Разработка единой политики ЕС по отношению к Арктическому региону- разработка новых норм в сферах, где Конвенция недостаточна Резолюция Парламента ЕС: стратегия ЕС в Арктике- поддержка новых регулятивных механизмов в АрктикеЗаключение Совета ЕС о разработке арктической политики ЕС- более тесное сотрудничество с международными организациями в регионе для более продуманного управления АрктикойПослание Комиссии и Верховного представителя ЕС: комплексная политика ЕС по отношению к Арктическому региону- разработка нового международного режима в рамках Конвенции Во всех этих случаях речь идёт об образовании нового или модификации старого международного режима. Так или иначе во всех документах содержится идея ЕС сделать международные отношения в Арктике более упорядоченными и институционализированными. Таким образом, в конечном итоге ЕС преследует нормативные цели в каждом из своих программных документов, касающихся арктической политики, и, соответственно, второе условие появления нормативной силы является также выполненным.

)средства, которые применяет ЕС, должны быть нормативными, то есть должны носить ненасильственный характер и находиться в рамках существующих общепризнанных международных законов.

Таблица 3 рассматривает каждое из направлений арктической политики ЕС на предмет тех средств, которые ЕС планирует применять для их достижения.

Таблица 3. Арктическая Политика ЕС и её средства

Направление политикиСредствасиловыененасильственныеБорьба с изменением климата и защита окружающей среды в Арктике- разработка новых международных экологических стандартов — совместные международные научные проекты — мониторинг экологической ситуации — внедрение новых технологий для более экологичной добычи ископаемых — обеспечение экологической безопасности торговых транспортных путейПоощрение арктических научных исследований— увеличение финансирования научных разработок — создание общедоступной базы для обмена информациейЗащита прав и учёт интересов местного населения- включение коренного населения в разработку как единой политики ЕС, так и новых международных режимов — расширение диалога для лучшего понимания нужд местных сообществ — способствование сохранению традиционного уклада полярных народовВовлечение в управление Арктикой всех заинтересованных сторон- коллективная работа всех стран в рамках существующих институтов — совместные международные научные проекты — усиление сотрудничества ЕС с арктическими государствами

Основываясь на этой таблице, можно сделать вывод, что все средства, которые ЕС намеревается применять для достижения своих целей носят ненасильственный характер. Все эти цели способствуют распространению норм ЕС посредством дипломатии, потому являются нормативными. Однако при этом весьма затруднительным представляется оценить прогресс, достигнутый ЕС в рамках этой политики, так как практически невозможно проследить связь между действиями ЕС и нормативным ответом других акторов, так как идейное влияние ЕС остаётся в регионе минимальным. И хотя на основе проведённого анализа мы можем утверждать, что Политика ЕС в Арктике носит нормативный характер, само наличие в ней нормативных элементов не означает, что Политика является эффективной в построении общего восприятия «нормального» в регионе. Факторы, которые влияют на её потенциал, а также перспективы её развития рассматриваются в следующей главе.

3. Потенциал нормативной политики европейского Союза в Арктике

3.1 Оценка факторов, обуславливающих потенциал арктической политики европейского Союза в рамках концепции нормативной силы

В этой подглаве анализируется эффективность нормативной политики ЕС в Арктическом регионе на основе разбора параметров, выделенных в теоретической части. Руководствуясь исследовательской моделью Н. Точчи, в первую очередь, нам необходимо рассмотреть внутренний политический контекст нормативного актора, а именно действия значимых внутренних институтов, участвовавших в разработке внешней политики в регионе.

Внутренний политический контекст

С самого начала процесса разработки целостного подхода к Арктическому региону среди европейских институтов не было единого понимания, как именно выстраивать политику в этом направлении. В отмеченной ранее резолюции Парламента ЕС от 9 ноября 2008 года содержался призыв к Комиссии начать переговоры по выработке нового международного договора, который бы регулировал отношения в Арктике на основе договора об Антарктике, так как существующая договорная система в Арктике является очень раздробленной и не охватывает многие сферы деятель в Арктике, которые ЕС считает ключевыми. такая позиция продвигалась одним из немногих специалистов по Арктическому региону Д. Уоллис, состоящей в Альянсе либералов и демократов за Европу (АЛДЕ) в Парламенте. По её мнению, новый договор, не позволяющий государствам устанавливать свои права на Арктические территории (наподобие договора об Антарктике), а также запрещающий экономическую добычу ресурсов в регионе (наподобие Мадридского протокола, регулирующего эти положения в Антарктике) позволил бы замедлить климатические изменения и сохранить окружающую среду Арктического региона. По сути руководствуясь предложениями Уоллис, Парламент предлагал создать новый международный институт для защиты сложившихся природных условий в Арктике, связывающий всех акторов в одинаковой степени, как это делает договор об Антарктике, и в данном случае действия Парламента были нормативно мотивированными.

И хотя с помощью резолюций Парламент лишь высказывает своё отношение к определённой теме, привлекая тем самым к ней внимание, данное заявление вызвало беспокойство у правительства единственного государства, имеющего прибрежную территорию за Полярным кругом, — правительства Дании. В преддверии запланированного послания Комиссии по Арктическому региону представители королевства, выступая от имени населения Гренландии, настаивали на ключевой значимости Конвенции ООН по морскому праву, опасаясь, что Комиссия примет позицию Парламента. Это бы серьёзно сузило круг возможных действий для Дании, которая через территорию Гренландии целенаправленно пытается установить свой суверенитет на Арктических территориях. таким образом, Дания с самого начала оказалась не готова преследовать нормативные цели в рамках единой арктической политики, фокусируясь на защите своих национальных интересов. В итоге Комиссия приняла документ, в котором, отправной точкой регулирования отношений в Арктике представлялась Конвенция ООН по морскому праву. Хотя Комиссией и оговаривалась её недостаточность в некоторых сферах, такая позиция была более выгодна Арктическим государствам с береговой линией в Северном Ледовитом океане и, в частности, Дании. немалую роль в принятии именно такого решения также сыграли близкие к датским позиции Норвегии и Канады.

после опубликования Комиссией своего послания по Арктике Парламент ещё раз попытался дать толчок идее необходимости разработки нового международного договора в Арктике, но из-за давления Комиссии и Совета голосование по предложению было отложено и больше не рассматривалось. Совет, в свою очередь, в своем заключении приветствовал послание Комиссии, однако в дальнейшем рекомендовал «учитывать позиции и интересы стран-членов в Арктике», подчёркивая ключевую роль арктических государств ЕС. Несмотря на то, что заключения так же, как и резолюции Парламента не имеют юридической силы, они принимаются единогласно и выражают единую политическую позицию всех стран ЕС, поэтому обладают гораздо большими шансами стать основой для будущего развития политики, что и произошло в случае с арктической политикой ЕС. Все последующие документы, включая резолюции Парламента, признавали незаменимость Конвенции ООН по морскому праву для регулирования арктических отношений.

Как можно видеть, взгляды различных институтов ЕС с самого начала серьёзно различались. Парламент ЕС, движимый сочувствующими парламентариями, зарекомендовавшими себя в качестве экспертов по Арктическому региону, занимал радикально-прогрессивную позицию, имевшую в своей базе нормативные цели. С другой стороны, страны-члены ЕС, оказывая давление на Комиссию как через непрямые каналы воздействия (Дания через контакты с экспертной группой по разработке положений послания Комиссии), так и через официальные (заключения Совета) добились смягчения риторики в отношении проблем регулирования Арктики, что затем было взято за основную позицию ЕС всеми тремя институтами. Таким образом, Дания, опасаясь потери своего влияния в регионе, явилась главным препятствием включения более радикальных нормативных целей в единый документ по арктической политике ЕС, что, согласно Н. Точчи, снизило потенциал нормативной силы ЕС в регионе.

Внутренние политические возможности

Следующим фактором, влияющим на эффективность нормативной силы, являются его внутренние политические возможности, т.е. то, какими ресурсами обладает ЕС в регионе, помимо нормативных.

Стоит сразу отметить, что проецирование силы в военном аспекте в Арктике у ЕС серьёзно ограничено. В первую очередь, это обуславливается слабой интегрированностью ОПБО. Отсутствие постоянного единого командования, сильная зависимость от решений национальных государств, а также малая численность войскового контингента — факторы, которые существенно снижают европейские военные возможности. Во-вторых, доминирующая роль структур НАТО в оборонной политике европейских государств не позволяет говорить о существовании чисто европейской системы безопасности в Арктике, в особенности в свете увеличения заинтересованности северных стран ЕС, пока не входящих в альянс, — Швеции и Финляндии — в усилении евроатлантического взаимодействия.

В этом контексте примечательно, что Дания, обладающая наибольшим из стран ЕС потенциалом военной составляющей в Арктике за счёт территории Гренландии, отказалась от участия в ОПБО, рассчитывая на приоритетное сотрудничество в рамках НАТО. другие страны-члены, что имеют свои собственные войска за Полярным кругом значительно отстают абсолютно по всем показателям от основных сил в регионе — США, Канады и России. США располагают в Арктике 26 подводными лодками и одним ледоколом, а также около 20 тыс. военнослужащими, в то время как Канада имеет 15 военных кораблей, 4 подводные лодки и 11 ледоколов, размещая ещё около 5 тыс. солдат. В состав арктической группировки ВМС России входит 38 военных кораблей, 41 подводная лодка, а наземный компонент превышает 10 тыс. человек. Очевидно, что, не обладая собственным флотом, способным действовать в полярных условиях, и имея подготовленный военный контингент численностью лишь в 1500 чел., Швеция и Финляндия не могут обеспечить ЕС достаточным военным присутствием в регионе. Исходя из вышесказанного, в текущих условиях трудно говорить о какой-либо реальной или даже теоретической возможности ЕС добиваться каких-либо целей с помощью военной силы, особенно в Арктическом регионе. таким образом, единственные ненормативные ресурсы ЕС заключаются в его экономической мощи.

нужно сказать, что Арктический регион является далеко не приоритетным, а скорее периферийным направлением внешней политики ЕС, что существенно снижает и ограничивает применение экономических мер давления на государства для удовлетворения своих потребностей в регионе. очевидно, что при принятии решений, имеющих отношение к Арктике, ЕС, не будет инвестировать все имеющиеся у него ресурсы для разрешения довольно изолированных региональных проблем. В этом случае в рамках работы наиболее разумным представляется разобрать ситуации, контекст которых ограничен только Арктическим регионом.

В 2009 году ЕС запретил продажу продукции, изготовленной из тюленей, под предлогом того, что их промысел доставляет слишком большие страдания животным, что являлось одним из пунктов построения арктической политики ЕС и имело собой цель «защиту окружающей среды», что позволяет говорить о её нормативных мотивах. Данная мера носила исключительно экономический характер (запрет торговли) и оказалась довольно спорной за пределами ЕС, вызвав недовольство со стороны стран, где этот вид деятельности является одним из основных среди, хоть и малочисленных, но политически значимых групп местного населения, а именно Канады, Норвегии и Исландии. Канада и Норвегия подали совместную жалобу на действия ЕС в Орган разрешения споров ВТО, к которой позднее присоединилась и Исландия. В 2014 году ВТО разрешил спор в пользу ЕС, ссылаясь на причину «защиты общественной морали» как достаточную для установки такой меры ограничения торговли.

В период рассмотрения дела в ВТО и даже после формального заключения Канада каждый раз при голосовании блокировала предоставление ЕС статуса постоянного наблюдателя при Арктическом совете, которого ЕС добивался с 2008 года. Только в 2014 году правительство Канады и Комиссия достигли соглашения, по которому ЕС включал в число исключений продукцию коренных жителей Канады, а Канада соглашалась больше не блокировать кандидатуру ЕС как постоянного наблюдателя в Арктическом совете. По сути в данном случае ЕС пришлось уступить требованиям канадских представителей, даже несмотря на благоприятное решение ВТО. Канада вступила в противостояние с ЕС по причине того, что, степень зависимости Канады в экономическом плане от ЕС была достаточно низкой, чтобы нести убытки и воздействовать другими средствами для получения нужного результата. Это эпизод наглядно показывает возможности экономического давления ЕС на Канаду в контексте построения отношений именно в Арктическом регионе.

С другой стороны, Норвегия и Исландия были также против указанного запрета, однако, несмотря на это, поддержали заявку ЕС в Арктическом совете и ограничились только подачей жалобы в ВТО. Стоит отдельно упомянуть, что эти две страны вдобавок входят в состав ЕЭЗ, соглашение о функционировании которого подразумевает, что члены организации также обязаны принимать и все нормативные акты ЕС, относящиеся к внутреннему рынку. Через этот договор в сфере исключительной компетенции ЕС оказываются как экологическая, так и транспортная политики, что позволяет ЕС напрямую влиять на эти направления стран ЕЭЗ. Существенным является также то, что при принятии определённого нормативного акта ЕС обязан консультироваться с представителями этих стран, но не обязан учитывать их позиции. Таким образом, когда запрет был принят, Норвегия и Исландия, несмотря на то, что вместе они занимали около 10% мирового рынка торговли тюленьими, вынуждены были инкорпорировать его в своё законодательство, закрывая тем самым Рынок не только внешнего, но и внутреннего потребления. В данном случае политические и экономические связи двух этих стран с ЕС, особенно в экспорте рыбы и энергоресурсов, оказались слишком значительными, чтобы ставить их под угрозу из-за проблемы, которая в конечном счёте была признана недостаточно значимой.

В отношении России ЕС в 2014 году ввёл ряд санкций, основанием для которых послужили вовсе не отношения акторов в Арктическом регионе, но которые в то же время коснулись их взаимодействия в его географических рамках. Санкции, кроме основных целей, затрагивают также и экономические интересы России в Арктике, запрещая европейским компаниям продажи, поставки или трансфер технологий и оборудования, которые могут быть использованы Россией для разведки и разработки морских месторождений нефти и газа за Полярным кругом. С этого же времени Россия стала противником вовлечения ЕС в работу Арктического совета, что вылилось в блокировку его кандидатуры в качестве постоянного представителя при организации.

Тем не менее эффект от действий ЕС в этой области оказался не столь ощутимым и практически не оказал влияния на позиции российской стороны в Арктике. В 2014 году россия добывала 80% всех арктических мировых энергоресурсов при их доле в общем экспорте около 10%. В марте 2017 года глава Минэнерго РФ А. Новак сообщил о планах увеличить их долю в экспорте до 26% к 2030 году. Отсутствие доступа к европейским технологиям и кредитам заставило российские нефтегазовые компании искать альтернативных поставщиков оборудования в россии, Азии и странах Ближнего Востока. Несмотря на то, что такие компании, как «Газпром» и «Роснефть» действительно понесут убытки в долгосрочной перспективе, и к тому же будут вынуждены тратить значительные средства на переориентирование каналов своих поставок, российское руководство посчитало геополитические выгоды от своих действий гораздо большими и желаемыми, чем экономический рост страны, в том числе и за счёт развития Арктического региона. кроме того, отрезав Россию от экономических и технологических ресурсов Запада, ЕС уменьшил степень её зависимости в этих двух сферах, снизив тем самым потенциал и своей нормативной силы по отношению к восточному соседу.

Подводя итог, следует сказать, что для достижения своих целей в связи с практическим отсутствием военных возможностей ЕС может использовать только экономическое давление, которое в рамках Арктического региона представляется не столь эффективным. На основе проведённого анализа было установлено, что только две арктические страны — Исландия и Норвегия — находятся в достаточной от ЕС экономической зависимости, чтобы он мог оказывать на них влияние в рамках региона. Остальные региональные акторы в гораздо меньшей степени зависимы от ЕС в торговой и экономической сферах, что не позволяет ЕС потенциально эффективно воздействовать на них.

Внешнее измерение

Теперь необходимо рассмотреть, как инициативы ЕС на арктическом направлении воспринимаются политической и экономической элитой других акторов в регионе. Кроме того, необходимо также обратить внимание на те институты, в рамках которых развивается сотрудничество ЕС с реципиентом и где ЕС преследует нормативные цели. В данном исследовании акцент делается на двух наиболее активных в Арктическом регионе не входящих в состав и никак не связанных нормативно с ЕС государствах: россии и Канаде. В исследовательской литературе они получили название «арктических воителей», поскольку именно эти две страны наибольшим образом связывают свою роль в международных отношениях с Арктикой, а многие сектора их экономики напрямую от них зависят, что естественным образом подвигает их к более инициативной внешней политике в регионе.

Россия

Исторически Арктика была зоной относительно тесного сотрудничества России и ЕС, однако на сегодняшний день практически все программы совместной работы заморожены, а активность в Арктическом регионе заметно снизилась. Если посмотреть на те совместные институты, которые ЕС сформировал с Россией, то одним из оставшихся действующих механизмов является инициатива Северного измерения, которая занимается целевыми проектами регионального сотрудничества в определённых секторах экономики. Решения, принимаемые советом министров, не носят обязательного характера, что существенно снижает потенциал распространения норм через данный институт. К тому же сама договорная основа этой организации не подразумевает выработку каких-либо новых общих стандартов и направлена лишь на построение диалога между участниками. Тем не менее до 2014 года этот институт оставался действенным инструментом координирования совместных действий в Арктике, участвуя в 29 экологических проектах в россии и вложив 123 млн. евро в экологически устойчивую инфраструктуру. При этом последний одобренный проект относится к концу 2012 года, и сегодня основное обсуждение строится не вокруг продолжения, а возобновления сотрудничества, которое было прервано по политическим соображениям. Все эти факторы сводят сотрудничество в данном институте к простому обмену информацией, что, конечно, является немаловажным само по себе, однако не представляет возможностей для достижения каких-либо реальных результатов.

другим похожим по своим приоритетам и задачам институтом является Совет Баренцева/Евроарктического региона (СБЕР), где представителем ЕС и входящих в него стран выступает Комиссия. Совет специализируется на создании рабочих групп по решению проблем в области культуры, экологии и устойчивого развития, а также транспорта Баренцева региона. СБЕР не имеет постоянных органов, кроме Секретариата, а также не имеет и собственного бюджета, по большей части выполняя функции координатора действий между участниками, генерируя идеи для совместных проектов. Данный институт также является полностью консультационным и не имеет каких-либо полномочий по установлению новых обязывающих правил для участников. В основном, СБЕР занимается организацией конференций для обсуждения конкретных проблем региона, а финансирование предложенных на них проектов целиком зависит от желания стран-участников.

Как можно видеть, каналы сотрудничества ЕС с Россией в Арктическом регионе представляются довольно незначительными для успешного проецирования норм. Стоит также отметить, что среди приоритетов «Стратегии развития Арктической зоны российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года», опубликованной в 2013 году среди целей присутствует развитие международного сотрудничества, однако речь в этом документе идет только о приарктических государствах. Роль ЕС в продвижении региональных проектов по сути игнорируется.

Т.А. Романова отмечает, что Россия традиционно делала акцент на важности своих интересов, нежели на продвижении ценностей в международных отношениях, утверждая, что оно является инструментом манипулирования геополитическими целями. Арктика в данном случае не является исключением. Это воззрение о несостоятельности европейских норм является одним из ключевых критических аргументов РФ в официальном дискурсе, направленном на Арктический регион.

Так, после принятия последнего на сегодняшний день рамочного документа по арктической политике ЕС глава МИД РФ С. Лавров заявил, что «экологическую ситуацию в Арктике пытаются использовать в качестве фактора для продвижения политических интересов». Это можно понять так, что Москва просто отказывается принимать нормативную повестку ЕС как легитимную, ссылаясь на её двойные стандарты. Эта нелегитимность политики ЕС в представлении россии заключается в том, что ЕС сам не соответствует тем стандартам, которые предлагает другим в виде незыблемых и универсальных. Вдобавок, сама идея их универсальности видится Россией как угроза национальному суверенитету. именно это является, по мнению министра природных ресурсов и экологии РФ Д. Донского, одним из главных препятствий построения эффективного сотрудничества с ЕС в Арктике.

К этому стоит добавить, что россия воспринимает Арктику как регион потенциального военного конфликта. Рассуждая о сфере обеспечения безопасности в регионе, вице-премьер РФ Д. Рогозин заявил: «Арктика обязательно станет регионом, где сойдутся шпаги». И россия использует этот аргумент для оправдания постоянного наращивания своих военных возможностей в регионе: с 2012 года военная инфраструктура РФ была расширена за счёт введения в строй 14 аэродромов, 10 технических позиций и двух полноценных военных баз, а российская арктическая группировка пополнилась двумя наземными тактическими группами. Понимание Россией международных отношений всегда проходит через призму реалистского подхода, и потому военная составляющая становится одним из основных аспектов оценки потенциала проецирования силы. Как следствие, утвердительное восприятие нормативных элементов, даже при его присутствии, отходит на второй план и теряет свою значимость. Итогом такого поведения России является чёткая линия критики проецирования норм ЕС в Арктическом регионе, которая соотносится с общей атмосферой недоверия в отношениях с ЕС. Эти факторы не позволяют говорить о позитивном восприятии нормативной политики ЕС в Арктике со стороны российского руководства.

Канада

С Канадой у ЕС единственный действенный канал взаимодействия сложился в сфере научной деятель. В 2013 году между двумя акторами был запущен Исследовательский союз по изучению Атлантического океана, в рамках которого действует пять крупных проектов по исследованию воздействия человека на экосистемы в арктических водах. Этот институт можно назвать первым шагом к построению более тесного арктического сотрудничества в других сферах, за которое стороны высказались на саммите ЕС-Канада в 2016 году. ЕС и Канада только начали организовывать свои отношения в Арктическом регионе и пока сложно сказать, каким именно образом они будут выстраиваться в дальнейшем и как будут воздействовать на возможности ЕС.

Во многом цели ЕС и Канады в Арктике схожи, особенно в сферах морской и экологической политик. однако нужно отметить, что между ними существует разница в восприятии определённых ценностей. Введение запрета на продажу тюленей в ЕС заставило многих представителей коренных народов Канады обвинить ЕС в непонимании их традиционного уклада. Коренное население представляет собой важную политическую силу в Канаде, и канадское правительство вынуждено было вступить в конфликт с ЕС на этой почве. Даже после разрешения конфликта тема защиты традиционного уклада коренного населения поднимается в диалоге с ЕС. таким образом, различие в приоритизации ценностей — «защита окружающей среды» со стороны ЕС и «защита интересов коренных народов» со стороны Канады — привели к политическому столкновению двух государств. При этом ЕС, пойдя на уступки канадской стороне, показал то, что его приверженность определённым ценностям по сути зависит от каждой конкретной ситуации и является кондиционной. безусловно, такое поведение негативно сказывается на восприятие ЕС как нормативной силы другими акторами.

кроме того, канадские представители также выступали против точки зрения Комиссии, которая в своем послании от 2008 года отмечала «проблемы» с регулированием управления Арктическим регионом, заключавшиеся в «фрагментации нормативных рамок, недостатке эффективных инструментов и отсутствии единого всеохватывающего режима». Канадское консервативное правительство, находившееся у власти с 2006 по 2015 гг., всячески подчёркивало важность территориальной целостности для развития страны. В 2008 году на тот момент премьер министр Канады Стивен Харпер заявил, что «геополитическая значимость Арктики и канадских интересов в этом регионе никогда не была настолько очевидной». Эта позиция была ещё больше укреплена включением идеи установления суверенитета над арктическими территориями, в восприятие канадской национальной идентичности. Как результат Канада ставила под сомнение необходимость участия ЕС в международных отношениях в Арктике, аргументируя это тем, что государства лучше понимают и могут справляться с региональными проблемами. В конечном итоге это давление привело в дальнейшем к тому, что институты ЕС, пытаясь легитимизировать своё вовлечение в регион, во многом всё больше сближали своё отношение к арктической политике со стратегиями самих арктических государств, включая в своё видение всё менее радикальные нормативные цели.

Таким образом, в качестве заключения можно отметить, что восприятие ЕС со стороны России и Канада как нелегитимного актора в регионе, а также различие в приоритизации ценностей в системе восприятия мира являются ещё одним препятствием проецированию норм ЕС в Арктике.

3.2 Перспективы изменения потенциала нормативной силы арктической политики европейского Союза

В данной подглаве на основе собранных эмпирических данных рассматриваются возможные варианты развития событий, которые могут повлиять на потенциал нормативной политики ЕС в Арктике.

Получение статуса наблюдателя при Арктическом совете

Арктический совет рассматривается арктическими государствами как основная площадка организации и продвижения арктического сотрудничества. Совет является единственной региональной организацией, в формате которой был подписан обязательный к исполнению для всех сторон договор, а именно Соглашение об авиационных и морских поисково-спасательных операциях, что говорит о его центральной роли в контексте регионального управления Арктикой. Как уже было отмечено, ЕС изъявил своё желание стать наблюдателем при этой организации ещё в 2008 году, однако его кандидатура блокировалась сначала канадской стороной, а после разрешения противоречий с ней в 2014 год — уже российской. При этом получение такого статуса существенно расширило бы возможности ЕС проецировать свои нормы в регионе.

Согласно Уставу Арктического совета, наблюдатели не только получают возможность участвовать в заседаниях Совета министров, но также могут входить в состав рабочих групп и предлагать свои проекты к рассмотрению, разделяя затем их финансирование. Во-первых, в данном случае ключевым для ЕС будет получение доступа к актуальной информации для более чёткого понимания проблем региона, поскольку, как было рассмотрено ранее, выдвигаемые им инициативы не всегда положительно воспринимаются заинтересованными сторонами из-за их недостаточной продуманности и непонимания реалий международной обстановки в Арктическом регионе со стороны ЕС, что приводит к возникновению конфликтных ситуаций. Во-вторых, сама возможность быть услышанным основными арктическими акторами в рамках наиболее легитимного регионального института является ценной. эффективное проецирование норм невозможно без установления стабильных каналов, через которые происходит обмен информацией, и площадка Арктического совета могла бы предоставить такие возможности.

В то же время перспективы получения данного статуса ЕС представляются довольно туманными, в первую очередь, из-за конфликта с Россией. сильная зависимость арктического направления внешней политики от других более приоритетных её областей не позволяет говорить о скором изменении Россией своей отрицательной позиции по включению ЕС в состав постоянных наблюдателей Арктического совета. Для восстановления партнёрских отношений в Арктике, ЕС необходимо сперва преодолеть общий кризис отношений, вызванный событиями на Украине, однако говорить о его разрешении в ближайшем будущем пока не представляется возможным. Соответственно, и улучшение положения ЕС в Арктическом совете в ближайшей перспективе чрезвычайно маловероятно.

Коммерческое развитие Северного морского пути

Одним из наиболее перспективных проектов экономического развития арктического направления в РФ является Северный морской путь, который сокращает в среднем на 7 тыс. км маршрут доставки грузов между Северо-Западной Европой и Восточной Азией, существенно снижая затраты на перевозку. В июле 2012 года Государственной думой РФ был принят законроссии. Затем в марте 2013 года было создано федеральное государственное казённое учреждение «Администрация северного морского пути», в задачу которой вошло администрирование и мониторинг навигации. С этого времени началось активное развитие инфраструктуры в Заполярье, нацеленной на обслуживание этого транспортного пути, обозначился и рост объема грузоперевозок. Если в 2011 году он составлял 3,1 млн. тонн, то в 2016 году — 7,3 млн. тонн, а к 2020 году прогнозируется перевезти уже 31 млн. тонн грузов.

ЕС является основным импортёром российских арктических ресурсов и потенциальным ключевым партнёром в коммерческом расширении Северного морского пути. Ряд европейских нефтегазовых и транспортных компаний уже проявили интерес к данному проекту. Как уже было отмечено, одним из препятствий для проецирования норм ЕС в Арктике является восприятие ЕС как недостаточно легитимного актора. участие европейских компаний в построении инфраструктуры и организации перевозок может отчасти легитимировать более широкое вовлечение ЕС в Арктический регион, особенно в сфере экологии и транспортной безопасности.

С другой стороны, более интенсивное использование именно этого транспортного маршрута европейскими компаниями должно будет привести к большей экономической зависимости ЕС от россии. При наиболее оптимистичном сценарии 60% торговли, проходящей через Суэцкий канал, будет перенаправлено через Северный морской путь. Это означает, что у России появится больше потенциальных рычагов давления на ЕС, что может негативно сказаться на экономической силе последнего в регионе, снизив и его нормативный потенциал.

Выход Британии из состава европейского союза

29 марта 2017 года премьер-министр великобритании Тереза Мэй, руководствуясь результатами проведённого ранее референдума и голосованием в парламенте, уведомила Европейский совет о начале процедуры выхода Соединённого королевства из состава ЕС согласно ст. 50 договора о Европейском союзе. И хотя переговоры между двумя сторонами могут затянуться на срок до двух лет, а конечный результат может оказаться далеким от полного разрыва политических и экономических связей, очевидно, что Великобритания потеряет свой голос в институтах ЕС и дальнейшие решения о судьбе Союза будут приниматься без её представителей.

великобритания — вместе с Францией — была одним из основателей и затем двигателей интеграции в ОПБО. Тем не менее, несмотря на существенные политические вложения в становление единой армии ЕС и поддержку европейских миротворческих операций, великобритания всегда была против смены системы евроатлантической системы безопасности в виде НАТО на полностью европейскую. каждый раз именно британская сторона отказывалась рассматривать европейскую безопасность отдельно от североамериканской, налагая вето на дублирование командных структур НАТО в рамках ОПБО, что существенно сужало возможности для её развития. теперь же, когда британцы больше не будут в состоянии напрямую участвовать в процессе принятия решений, следует ожидать продвижений в этом направлении. Министры иностранных дел Франции и Германии уже высказались за ускорение интеграционных процессов в оборонной сфере, а Комиссия ЕС совместно с Европейским оборонным агентством (ЕОА) сообщили о начале проведения исследования, направленного на выработку новых решений для повышения военных возможностей ЕС. безусловно, Великобритания продолжит тесно сотрудничать по вопросам безопасности со странами ЕС как в рамках НАТО, так и на двусторонней основе, однако отсутствие британского голоса в институтах ЕС облегчит приход к единому мнению в процессе реформирования ОПБО в сторону большей интегрированности.

важно также отметить, что в отчётах Комиссии Парламенту наращивание Россией военного потенциала в Заполярье называется одной из угроз безопасности в Арктике, однако речь зачастую идёт об ответе на эти стратегические манёвры только в рамках НАТО в силу отсутствия у ЕС возможностей. Несмотря на то, что каких-то определённых планов у ЕС пока не существует, тем более на арктическом направлении, можно ожидать, что увеличение роли наднациональных органов ЕС в военной сфере приведёт к постепенному росту независимости европейской оборонной политики от трансатлантических структур на Арктическом направлении. Это должно, в свою очередь, привести к сокращению разрыва в военной сфере с другими арктическими акторами, что повысит потенциал нормативной силы ЕС. Тем не менее следует учитывать, что в понимании Н. Точчи только само наличие, а не применение ненормативных источников силы способствует более успешному проецированию норм.

Независимость Гренландии

Во внешней политике ЕС Гренландия занимает парадоксальную позицию. Не являясь членом Союза, она в то же время является частью территории Дании, которая использует этот факт для усиления своих позиций в переговорах при выработке европейских политик, тесно связанных с интересами населения Гренландии — морской и арктической. Тем не менее в средне-долгосрочной перспективе эта ситуация может кардинально поменяться. В 2008 году в Гренландии состоялся большую автономию от метрополии, в результате чего Гренландия получила Право на свои собственные суды, полицию и береговую охрану. На этом процесс не остановился: уже в 2016 году новоизбранное правительство взяло курс на отделение от Дании, назначив нового министра, ответственного за вопросы независимости, а также создав комиссию по разработке положений собственной конституции. Немаловажным является ещё и тот факт, что эти реформы поддерживаются самим населением Гренландии: по опросам за обретение полного государственного суверенитета выступает более 65% жителей. таким образом, независимость Гренландии представляет собой лишь вопрос времени.

При этом выход Гренландии из состава Дании со значительной долей вероятности приведёт к большей согласованности при принятии решений по арктическому направлению внутри ЕС. Королевство было главным противником большего вовлечения Союза в Арктику по причине опасений потерять своё влияние в регионе. Как было отмечено ранее, Дания — единственная страна ЕС, которая, благодаря Гренландии, имеет прибрежную полосу в Арктике, что за счёт положений Конвенции ООН по морскому праву даёт ей гораздо больше прав на установление своего суверенитета в регионе. Гренландия представляется для неё единственной возможностью быть легитимным участником раздела арктических ресурсов. Утратив контроль над этим островом, Дания вообще не будет иметь территорий за Полярным кругом, вставая по сути в один ранг с такими странами, как Германия или Япония. Во-первых, в случае реализации такого сценария датские представители при ЕС потеряют важный рычаг давления на общеевропейские структуры. Во-вторых, целесообразным для датского правительства станет призывать к усилению роли ЕС в регионе, что поможет им в некоторой степени возместить понесённые внешнеполитические потери. примечательно, что арктические политики всех других стран ЕС, кроме Великобритании, отводят ключевую роль в Арктическом регионе именно институтам ЕС. В этом же направлении должна будет измениться и политика Дании после утери Гренландии, что приведёт к более согласованной общей позиции внутри ЕС в отношении единой арктической политики, теоретически повысив потенциал её нормативной составляющей.

Заключение

На сегодняшний день Арктический регион представляет собой наиболее перспективное новое направление развития для многих международных акторов, и его актуальность с течением времени будет только расти. Климатические изменения, а также развитие технологий экономической разработки в условиях Севера будут способствовать всё большему вовлечению в региональные международные отношения как традиционных арктических, так и новых, до этого не уделявших внимания региону государств.

В данной работе была рассмотрена арктическая Политика ЕС в рамках концепции нормативной силы и проанализированы факторы, воздействующие на потенциал нормативного влияния ЕС применительно к указанному региону. В ходе исследования были подробно изучены основные теоретические подходы к пониманию ЕС как нормативного актора, а также выделены наиболее распространённые линии критики этой концепции. Было установлено, что, несмотря на свой спорный характер и различные критические замечания, концепция Я. Маннерса может успешно использоваться и является влиятельным инструментом анализа международного влияния ЕС.

В качестве исследовательской базы в данной работе использовалась модель, предложенная Н. Точчи, которая подразумевает разбор трёх основных элементов нормативного актора: нормативные цели, средства и влияние. В контексте анализа эффективности нормативной политики ЕС в Арктическом регионе были рассмотрены основные факторы, которые могли бы препятствовать или способствовать проецированию норм ЕС, а именно внутренний политический контекст и внутренние политические возможности нормативного актора, а также влияние его внешнего измерения.

Отдельно в работе были проанализированы нормативные документы институтов ЕС, относящиеся к Арктическому региону, рассмотрена эволюция видения будущей арктической политики внутренних акторов и отношение к ней основных арктических государств. С помощью данной эмпирической базы было установлено, что арктическая Политика ЕС не имеет под собой прочной нормативной базы, которая могла бы стать основой его внешней политики на этом направлении: большинство официальных документов лишь выражают позиции ключевых внутренних акторов, не имея обязательной силы, а единой позиции так и не было выработано. Недоработанность общей арктической политики как единой нормативной инициативы, призванной объединить усилия и механизмы Евросоюза в целевом регионе, негативно сказывается на потенциале её нормативной составляющей.

несмотря на то, что ЕС в рамках своей арктической политики ставит перед собой нормативные задачи, которые собирается достигать с помощью нормативных средств, построение нормативного влияния в регионе представляется для него труднодостижимым, а положительное восприятие инициатив ЕС остаётся минимальным. В первую очередь, это происходит по причине внутренней несогласованности институтов ЕС: изначально прогрессивная нормативная повестка Парламента ЕС была сведена к более умеренному дискурсу усилиями национальных представителей в Совете ЕС. Во-вторых, низкий потенциал нормативной силы ЕС в Арктике можно связать с влиянием внешнего измерения: основные арктические государства ставят под сомнение легитимность ЕС как арктического актора, что приводит к тому, что предложения ЕС не находят у них должного отклика. Это вынуждает ЕС перестраивать свои цели и задачи, сводя их ко всё более пространным, общим документам, лишённым каких-либо планов по конкретным действиям. Попытки ЕС легитимизировать своё большее вовлечение в международные отношения в Арктическом регионе побуждают к уходу от нормативной повестки и сближают его политику со стратегиями самих арктических государств, которые больше заинтересованы в том, чтобы продвигать национальные интересы.

Немаловажным также является тот факт, что ЕС не обладает достаточными потенциальными ненормативными ресурсами для воздействия на других акторов. ЕС не располагает практически никакими военными возможностями в Арктике, а применение экономической силы в рамках региона позволяет эффективно воздействовать только на два небольших арктических государства — Исландию и Норвегию. Эта внутренняя слабость ЕС, выражающаяся в невозможности потенциально оказывать влияние экономическими или военными методами, при этом совмещённая с желанием большей институционализации международных отношений в регионе, побуждает другие арктические государства воспринимать намерения ЕС как выбор, сделанный в отсутствии иных альтернатив преследовать свои цели. Такое понимание инициатив ЕС позволяет им в большинстве ситуаций игнорировать его нормативную повестку по причине того, что его устремления не являются позицией сильного.

Таким образом, мы можем заключить, что на эффективность нормативной арктической политики ЕС влияет целая совокупность факторов, которые заключаются как во внутренней несогласованности институтов ЕС и стран-членов, так и во внешнем восприятии его намерений и возможностей в регионе. Тем не менее на сегодняшний день пока рано говорить об окончательно оформленной стратегии ЕС, направленной на Арктический регион. изменения, происходящие внутри и вне ЕС, могут трансформировать сложившееся положение, сказавшись как позитивно на потенциале нормативной составляющей европейской политики, так и, напротив, негативно.

Список использованной литературы

1.Загорский А. В. и др. Арктика: зона мира и сотрудничества //М.: ИМЭМО ран. — 2011;

2.Залывский Н.П. Северный морской путь: потенциал ожидания и реальные проблемы функционирования //Арктика и Север. — 2015. — №. 20;

.Игумнова Л. О. Критика нормативной силы Европы в россии //Известия Иркутского государственного университета. Серия: Политология. Религиоведение. — 2014. — Т. 7;

.Игумнова Л. О. Цели и мотивы европейского Союза как антрепренера норм //Вестник Томского государственного университета. История. — 2012. — №. 1 (17);

6.Лавров: проблемы экологии в Арктике пытаются использовать в политических интересах — tass.ru [электронный ресурс] // URL: HTTP://tass.ru/politika/3243076;

.Лукин Ю. Ф. Великий передел Арктики //международный журнал экспериментального образования. — 2010. — №. 11; Лукин Ю. Ф. Арктическая солидарность //Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. — 2010. — №. 4;

8.Новак рассказал о планах России по добыче нефти в Арктике — РИА новости [электронный ресурс] // URL: https://ria.ru/economy/20170330/1491089012.html;

.Международно-политические условия развития Арктической зоны российской Федерации. Под ред. А.В. Загорского. М.: Магистр, 2015;

. Рогозин: все страны НАТО могут попытаться обеспечить военное присутствие в Арктике — tass.ru [электронный ресурс] // URL: http://tass.ru/politika/2456931;

. Павлова Е. Б., Романова Т. А. Нормативная сила: теория и современная практика россии и ЕС //Полис. Политические исследования. — 2016. — Т. 1. — №. 1. — сс. 162-176;

. Романова Т. А. Евросоюз как нормативная сила и проблемы её восприятия в России как барьер на пути политико-правового сближения //Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Политология. Международные отношения. — 2011. — №. 1;

. Сергунин А. А., Конышев В. Н. Арктика не перекрестье геополитических интересов //мировая экономика и международные отношения. — 2010. — №. 9. — С. 43-53; Конышев В., Сергунин А. Арктическое направление внешней политики России //Проблемы и перспективы [Книга]. — 2011; Конышев В. Н., Сергунин А. А. Арктика в международной политике: сотрудничество или соперничество? — 2016;

. Сотрудничество РФ с ЕС по Арктике не должно строиться на приоритете европейских интересов — oilcapital.ru [электронный ресурс] // URL: http://www.oilcapital.ru/industry/287017.html;

. «Стратегия развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года». — 2013;

. Энергетический бюллетень 2015: в поисках новых ресурсов — Аналитический центр при Правительстве РФ;

. Энергетический бюллетень 2015: секторальные санкции — Аналитический центр при Правительстве РФ;

. Address by Parliamentary Secretary Goldsmith-Jones to the 2016 European Union-Canada Arctic Conference, 2016;

. Airoldi A. The European Union and the Arctic: Developments and Perspectives 2010-2014. — Nordic Council of Ministers — 2014;

. Airoldi A. The European Union and the Arctic: Developments and Perspectives 2010-2014. — Nordic Council of Ministers — 2014;

. Arctic Council Observer Manual for Subsidiary Bodies — Arctic Council [электронный ресурс] // URL: https://oaarchive.arctic-council.org/bitstream/handle/11374/939/EDOCS-3020-v1B-Observer-Manual-with-addendum-finalized_Oct2016.PDF?sequence=8&isAllowed=y;

. Arctic Council Rejects EU’s Observer Application — euobserver.com [электронный ресурс] // URL: https://euobserver.com/environment/28043

. Arctic Militarization, Worldpolicy.org, 2016 [электронный ресурс] // URL: http://www.worldpolicy.org/sites/default/files/uploaded/image/Summer15_16-17_MapRoom.pdf;

. Arctic Research Funded by the European Union — European Commission, 2014

. Arter D. Small State Influence within the EU: The Case of Finland’s Northern Dimension Initiative //JCMS: Journal of Common Market Studies. — 2000. — 38. — №. 5;

. Bekkers E., Francois J. F., Rojas‐Romagosa H. Melting Ice Caps and the Economic Impact of Opening the Northern Sea Route //The Economic Journal. — 2016;

. Bicchi F. Our Size Fits All: Normative Power Europe and the Mediterranean //Journal of European public policy. — 2006. — 13. — №. 2;

. Bull H. Civilian power Europe: A Contradiction in Terms? //JCMS: Journal of Common Market Studies. — 1982. — 21. — №. 2;

. Climate Change and International Security — Paper from the High Representative and the European Commission to the European Council, 2008;

. Communication from the Commission to the European Parliament and the Council: The European Union and the Arctic Region — Commission of the European Communities, 2008;

. Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions: An Integrated Maritime Policy for the European Union — Commission of the European Communities, 2007;

. Council Conclusions on Arctic Issues — 2985th Foreign Affairs Council meeting, Brussels, 2009;

. Council Conclusions on Developing a European Union Policy towards the Arctic Region — Foreign Affairs Council meeting, Brussels, 2014;

. Council Regulation (EU) No 833/2014 Concerning Restrictive Measures in View of Russia’s Actions Destabilising the Situation in Ukraine — Official Journal of the European Union, 2014;

. De Zutter E. Normative Power Spotting: An Ontological and Methodological Appraisal //Journal of European Public Policy. — 2010. — 17. — №. 8;

. De Zutter E., Toro F. Normative Power is in the Eye of the Beholder: An Empirical Assessment of Perceptions of EU Identity at the WTO. — 2008;

. Debates on Joint Motion for a Resolution: European Parliament Resolution on the International Treaty for the Protection of the Arctic — European Parliament, 2009;

. Denmark G. the Faroe Islands. 2011: Kingdom of Denmark Strategy for the Arctic 2011-2020 //Copenhagen: Ministry of Foreign Affairs;

. Depledge, D. The EU and the Arctic Council — ECFR. [электронный ресурс] // URL: http://www.ecfr.eu/article/commentary_the_eu_and_the_arctic_council3005;

. Developing a European Union Policy towards the Arctic Region: Progress since 2008 and Next Steps — Joint Communication to the European Parliament and the Council, 2012;

. Diez T. Constructing the Self and Changing Others: Reconsidering Normative Power Europe’ //Millennium-Journal of International Studies. — 2005. — 33. — №. 3. — pp. 613-636; Diez T., Manners I. 10 Reflecting on Normative Power Europe //Power in world politics. — 2007. — 173.; Diez T. Normative Power as Hegemony //Cooperation and Conflict. — 2013. — 48. — №. 2;

. Duchêne F. Europes Role in World Peace //Europe tomorrow: Sixteen Europeans look ahead. — 1972. — 43; Duchêne F. The European Community and the Uncertainties of Interdependence — Palgrave Macmillan, 1973.

43. Duchêne F. Europes Role in World Peace //Europe tomorrow: Sixteen Europeans Look Ahead. — 1972. — 43;

. EU-Canada Summit Joint Declaration, 2016 — официальный сайт премьер-министра Канады [электронный ресурс] // URL: HTTP://pm.gc.ca/eng/news/2016/10/30/eu-canada-summit-joint-declaration;

. European Parliament Resolution on a Sustainable EU Policy for the High North — European Parliament, 2011;

. European Parliament Resolution on Arctic Governance — European Parliament, 2008;

. European Parliament Resolution on the EU Strategy for the Arctic — European Parliament, 2014;

. Forsberg T. Normative power Europe, Once Again: A Conceptual Analysis of an Ideal Type //JCMS: Journal of Common Market Studies. — 2011. — 49. — №. 6;

. France and Germany Propose EU ‘Defence Union’ — euobserver.com [электронный ресурс] // URL: https://euobserver.com/foreign/135022;

. Göcke K. The 2008 Referendum on Greenlands Autonomy and What It Means for Greenlands Future //Zeitschrift für ausländisches öffentliches Recht und Völkerrecht. — 2009. — 69;

. Greenlandic Constitution: To have and Hold on to — arcticjournal.com [электронный ресурс] // URL: http://arcticjournal.com/politics/2719/have-and-hold;

. Groot Nuelend R. J. The EU in the Arctic Region: Walking on Thin Ice? — 2014;

. Hyde-Price A. Normativepower Europe: a Realist Critique //Journal of European public policy. — 2006. — 13. — №. 2;

. Implementing the Galway Statement Atlantic Ocean Research Alliance — Atlantic Ocean Research Alliance, 2016;

. Joint Communication to the European Parliament and the Council: An Integrated European Union Policy for the Arctic — European Commission, 2016;

. Joint Communication to the European Parliament and the Council: An Integrated European Union Policy for the Arctic — European Commission, 2016;

. Kagan R. Of Paradise and Power: America and Europe in the New World Order. — Vintage, 2004;

. Koivurova T. et al. The Present and Future Competence of the European Union in the Arctic //Polar record. — 2012. — 48. — №. 4;

. Langan M. Normative Power Europe and the Moral Economy of Africa-EU Ties: A Conceptual Reorientation of Normative Power //New Political Economy. — 2012. — 17. — №. 3;

. Lennon E. A Tale of Two Poles: A Comparative Look at the Legal Regimes in the Arctic and the Antarctic //Sustainable Development Law & Policy. — 2008. — 8. — №. 3;

. Lenz T. EU Normative Power and Regionalism: Ideational Diffusion and its Limits //Cooperation and Conflict. — 2013. — 48. — №. 2;

. Leonard M. Why Europe Will Run the Twenty-first Century //London: Atlantic. — 2005;

. Makarychev A. S. Rebranding Russia: Norms, Politics and Power //Who is a Normative Foreign Policy Actor? — 2008;

. Manners I. Assessing the Decennial, Reassessing the Global: Understanding European Union Normative Power in Global Politics //Cooperation and Conflict. — 2013. — 48. — №. 2;

. Manners I. Normative power Europe Reconsidered: beyond the Crossroads 1 //Journal of European Public Policy. — 2006. — 13. — №. 2. — p. 187.

. Manners I. Normative Power Europe: a Contradiction in Terms? //JCMS: Journal of common market studies. — 2002. — 40. — №. 2;

. Merlingen M. Everything Is Dangerous: A Critique of Normative Power Europe’ //Security Dialogue. — 2007. — 38. — №. 4;

. Mills C. The EUs Common Security and Defence Policy: A Fresh Impetus? — 2013;

. NDEP news, February 2013, Issue 30 [электронный ресурс] // URL: https://ndep.org/wp-content/uploads/NDEP-News-issue-30.pdf;

. Niemann A. et al. Normative Power Europe? EU Relations with Moldova //European Integration Online Papers. — 2010. — 14. — №. 14;

. Northern Dimension Policy Framework Document [электронный ресурс] // URL: https://ndep.org/wp-content/uploads/Northern-Dimension-Policy-Framework.pdf;

. Offerdal K. Arctic Energy in EU Policy: Arbitrary Interest in the Norwegian High North //Arctic. — 2010;

. Offerdal K. The EU in the Arctic: in Pursuit of Legitimacy and Influence //International Journal. — 2011. — Т. 66. — №. 4;

. Østhagen A. The European Union-An Arctic Actor? // Journal of Military and Strategic Studies. — 2013. — 15. — № 2;

. Pernille, G. (2016), The European Unions Strategy towards the Arctic: A Normative Power in the Region;

. Political Declaration on the Northern Dimension Policy [электронный ресурс] // URL: https://ndep.org/wp-content/uploads/Political-Declaration-on-the-Northern-Dimension-Policy.pdf;

. Preparatory Action on Defence Research: EDA Ready to Sign Delegation Agreement — European Defence Agency [электронный ресурс] // URL: https://www.eda.europa.eu/info-hub/press-centre/latest-news/2017/01/26/preparatory-action-on-defence-research-eda-ready-to-sign-delegation-agreement

. Regulation (EC) No 1007/2009 of the European Parliament and of the Council on Trade in Seal Products, 2009;

. Report on the Blue Growth Strategy towards More Sustainable Growth and Jobs in the Blue Economy — Commission Staff Working Document, 2017;

. Romanova T. Normative Power Europe: a Russian View //Normative Power Europe in a Changing World: A Discussion. — 2009. — pp. 51-66;

. Romanova, T. Russian Challenge to the EUs Normative Power: Change and Continuity. Europe-Asia Studies, 68. — 3. — 2016. — p. 380;

. Russias National Security Strategy and Military Doctrine and Their Implications for the EU — Directorate-General for External Policies. — 2017;

. Rynning, S. and Rahbek-Clemmensen, J. The Absentee: Denmark and the CSDP — European Geostrategy. [электронный ресурс] // URL: https://www.europeangeostrategy.org/2015/01/absentee-denmark-csdp/;

. Sellheim N. The Goals of the EU Seal Products Trade Regulation: From Effectiveness to Consequence //Polar Record. — 2015. — 51. — №. 03;

. Sjursen H. The EU as a NormativePower: How Can This Be? //Journal of European Public Policy. — 2006. — 13. — №. 2;

. Solid Majority Favours Greenland Independence — arcticjournal.com [электронный ресурс] // URL: http://arcticjournal.com/politics/2741/solid-majority-favours-greenland-independence;

. The Outcome of the Ninth Arctic Council Ministerial Meeting — Directorate-General for External Policies, 2015;

. Tocci N. et al. Who Is a Normative Foreign Policy Actor? The European Union and Its Global Partners //CEPS Paperback Series. — 2008. — №. 3;

. Towards a Future Maritime Policy for the Union: A European Vision for the Oceans and Seas — Commission of the European Communities, 2006;

. U.S.-Nordic Leaders Summit Joint Statement — White House Press Release, May 13, 2016 [электронный ресурс] // URL: https://obamawhitehouse.archives.gov/the-press-office/2016/05/13/us-nordic-leaders-summit-joint-statement;

. Wegge N. The EU and the Arctic: European foreign policy in the making //Arctic Review on Law and Politics. — 2012. — 3. — №. 1;

. Wallis D. Is It Time for an Arctic Charter //Perspectives on Governance in the Arctic Region. Published in Speech to the Seventh Conference of Arctic Parliamentarians of the Arctic Region, Kiruna, Sweden. — 2006;

. Weber S. The Development of an EU Arctic Policy: Interests, Objectives, and Initiatives //Perceptions and Strategies of Arcticness in Sub-Arctic Europe. — 2014;

. Wegge N. The EU and the Arctic: European Foreign Policy in the Making //Arctic Review on Law and Politics. — 2012. — 3. — №. 1;

. Whitman R. G. Norms, Power and Europe: A New Agenda for Study of the EU and International Relations //Normative Power Europe. — Palgrave Macmillan UK, 2011. — pp. 1-22;

. WTO Confirms EU Seal Trade Ban — euobserver.com [электронный ресурс] // URL: https://euobserver.com/news/124250;

. Young O. R. Arctic Futures: The Power of Ideas // NATO Science for Peace and Security Series C: Environmental Security / ed. by Berkman P.A. & Vylegzhanin A.N. — Springer Netherlands, 2013. — pp. 123-136;

. Youngs R. Normative Dynamics and Strategic Interests in the EU’s External Identity //JCMS: Journal of Common Market Studies. — 2004. — 42. — №. 2.

Учебная работа. Арктическая политика Европейского Союза