Учебная работа. Кипрский конфликт в постбиполярную эпоху

Кипрский конфликт в постбиполярную эпоху

Введение

«Киприоты, осознав, что им никогда не стать мировой державой, решили стать мировой проблемой», — отметил Джордж Майкс, журналист авторитетной британской газеты The Times, еще в 1980-м году. К тому времени надежды на разрешение, урегулирование этнического противостояния турок-киприотов и киприотов-греков в рамках норм и принципов международного права становились все более иллюзорными: после турецкого вторжения на остров в 1974 году усилились темпы изоляции представителей титульных греческой и турецкой общин друг от друга; формат межобщинных переговоров «не работал», не наблюдалось стремления к региональному сотрудничеству и партнерству у политических лидеров Греции и Турции, да и на «внешнем», международном уровне сохранялась неопределенность — Кипр продолжал оставаться «разменной монетой» в стратегической игре Великобритании и США на восточно-средиземноморском фланге НАТО.

«На Кипре, в зарешеченном рае» — под таким заголовком, спустя почти 40 лет после начала кульминационного этапа в кипрском конфликте, выходит проблемный очерк на страницах небезызвестной The International Herald Tribune. В нем речь идет о Вароше — городе-призраке, осколке былой славы туристического Кипра до кровопролитного и фактического раскола единого государства в июле 1974 года. Красной нитью сквозь, на наш взгляд, достаточно объективное описание причин и следствий, фактов и событий этнического конфликта проходит мысль об опустошенности, безысходности, покинутости, отчужденности, а главное — этнической разобщенности и напряженности. «Город-призрак для 15 000 вынужденных греческих беженцев; место, где в 1974 году остановилось время; гнетущая атмосфера негодования и взаимных упреков, которая сохраняется уже 38 лет» — как видим, автор оригинальной статьи американский журналист-международник Дэн Билефски не сдерживает эмоций, говоря языком статистики и фактов. Да разве можно оставаться безучастным, когда проблемой исследования является небольшой, но политически значимый элемент этнического конфликта на Кипре, который остается «неразрешимым для мирового сообщества ребусом, унесшим за полвека более 30 тысяч жизней»?

На наш взгляд, raison detre любого аналитического исследования — симбиотическое, взаимодополняющее сочетание фактического материала, статистических данных и взвешенно-обоснованной эмоциональности. Отбросим в сторону последнюю на некоторое время и обратимся к постановке проблемы нашей исследовательской работы.

Кипрская проблема — противостояние этнического характера между титульными общинами острова — киприотами-греками и турками-киприотами. причиной развития противоречий в фазу открытого противоборства стало несовершенство конституционно-правовых механизмов Цюрихско-лондонских соглашений. В результате, в конце 1963 года начались открытые вооруженные межобщинные стычки, вылившиеся в волну взаимного насилия, убийств и шантажа. Конфликт разворачивался практически одновременно на трех уровнях — локальном, региональном и международном. Заметим, что данная уровневая иерархия конфликта сохраняется и сегодня. Так, кульминационной точкой в локальном измерении кипрского вопроса принято считать 1968 год. Столкновение греческих и турецких киприотов, борьба идеологий эллинизма и пантюркизма при стечении ряда обстоятельств на международном уровне достигли своего апогея в 1974 году в виде июльского вторжения турецких войск на Кипр, которое обозначает высшую точку на региональном уровне. значимой вехой в международном аспекте казуса Кипра является его интернационализация, связанная с размещением миротворческого контингента «голубых касок» — сил ООН на Кипре в марте 1964 года. Таким образом, кипрский конфликт является по меньшей мере триединой многосоставной проблемой. На наш взгляд, указанные выше исторические факты не нарушают структурной целостности и хронологических рамок исследования: они необходимы для четкой структуризации особенностей рассматриваемой проблемы и являются «связующими мостками», позволяющими нам более четко представить реалии сегодняшнего modus vivendi на Кипре — «замороженного» конфликта в современном постбиполярном мире.

действительно, наличие «замороженного» конфликтогенного потенциала вкупе с детерминированным геополитикой архиважным положением Кипра на стыке кратчайших морских и воздушных путей, сближающих Европу, Азию и Африку, определяет актуальность нашего исследования. Добавим, что на практике происходит постоянное развитие, изменение политической конъюнктуры, условий на Кипре в русле опять-таки названных объективных факторов. Например, геостратегическое причиной подачи правительством Республики Кипр заявки на присоединение к натовской программе «Партнерство во имя мира» в 2011 году.

названный сюжет, разумеется, не может быть лейтмотивом нашего исследования: тема данной выпускной квалификационной работы обозначена как «Кипрский конфликт в постбиполярную эпоху». Основная цель работы — определить и проанализировать внешнеполитический аспект, его практическую роль в кипрском урегулировании, выявить отношение, взаимозависимость внешних акторов Кипра, наконец, показать динамику внешнеполитического аспекта в кипрских делах с 1992-го по 2012 год. Цель достигается путем решения следующих задач:

üво-первых, установления структурных особенностей кипрского вопроса как сложносоставной триединой проблемы;

üво-вторых, определения круга значимых внешних актантов в казусе Кипра — Греции, Турции, ЕС и ООН;

üв-третьих, последовательного и детального анализа роли и места каждого из названных акторов в системе кипрского конфликта;

üв-четвертых, выявления и описания концептуальных «стержневых» внешнеполитических подходов внешних акторов в отношении кипрского вопроса;

üв-пятых, анализа конкретных практических действий, предложений, планов, инициатив «внешнего измерения» в контексте кипрского урегулирования.

Хронологические рамки данной выпускной квалификационной работы охватывают двадцатилетний период от начала постбиполярной эпохи до современности — с 1992-го по 2012 год. Предмет исследования логически вытекает из его основной цели: роль и место внешнеполитического аспекта в кипрском вопросе. В качестве объектов исследования рассматриваются Республика Кипр, «ТРСК», Греция, Турция, ЕС и ООН.

Источниковую базу исследования составляют резолюции Совета безопасности ООН по Кипру вкупе с докладами Генсека ООН о миссии добрых услуг на Кипре. Были изучены решения основных органов Европейского сообщества — Европейского Парламента и Еврокомиссии. Существенную помощь при разработке предмета исследования оказали сообщения новостного агентства «Би-би-си. нельзя не отметить и важность информационного контента в виде аналитических записок и информационных сообщений, размещенных на официальных Интернет-страницах МИД Греции, Турции, Великобритании. В ходе разработки темы, безусловно, были использованы газетные материалы.

Безусловно, было бы невозможным написание этой работы без обращения к литературе, посвященной кипрской проблеме. Необходимо отметить, что автор, помимо изучения пласта литературы, отражающего динамику конфликта на Кипре в обозначенный период, не оставил без внимания труды различных специалистов, в которых рассматриваются иные хронологические рамки кипрского вопроса. Сделано это было намеренно, и выбор этот был мотивирован: такой шаг помог раскрыть глубинную сущность противоречий на «острове Афродиты», ставшем «островом Марса». более того, изучение трудов таких известных зарубежных авторов, как Джон Рэддэвей, Джордж Кирис и Роберт Стефенc, — признанных классических специалистов по кипрскому вопросу — помогло четко обозначить проблему и заложить основу для выполнения всего спектра поставленных задач. В достижении этой цели помогли также работы советских исследователей, таких как Я. Г. Бронин, А. И. Уткин, В.А. Шмаров.

В рамках исследования основных закономерностей и определения динамики кипрского вопроса в постбиполярную эпоху мы опирались на научные публикации современных специалистов по региону Восточного Средиземноморья и проблематике кипрского конфликта. К числу таковых можно отнести исследования российского международника О. Бредихина, которые позволяют расставить правильные акценты и приоритеты при анализе основных актантов «внешнего измерения» казуса Кипра. В научных статьях греческих авторов М. Дросиотиса и М. Михаэля, немецкого специалиста Х. Фаустманна и американского исследователя Р. Фишера, вышедших на страницах авторитетного The Journal of Peace Research и известного Southeast Europe Release, рассматриваются немаловажные сюжеты, оказавшие значительное влияние на ход и течение этнического конфликта на Кипре с точки зрения теории и практики международных отношений. В работе, вышедшей из-под пера американского автора С.Л. Шаелу, анализируется фактор Евросоюза в кипрском урегулировании.

Как видим, кипрский вопрос достаточно широко отражен в зарубежной историографии, чего, к сожалению, нельзя сказать об отечественной науке. Научная новизна данной работы заключается в том, что ее автором предпринята попытка дать емкий анализ системы «внешних участников» кипрского конфликта во всей их совокупности в 1992 — 2012 годы.

Научно-практическая значимость этой выпускной квалификационной работы предполагает возможность использования полученных результатов для дальнейшего продолжения и углубления исследования. Не исключается, что полученные выводы могут найти отражение в рамках учебных дисциплин, которые читаются для студентов-международников.

Методологическая база исследования включает распространенные и «вечные» общенаучные методы синтеза и анализа. При разработке проблемы влияния внешних акторов на развитие казуса Кипра использовались методы индукции и дедукции, применялся сравнительно-сопоставительный анализ.

С точки зрения структуры данная работа состоит из введения, четырех глав, восьми параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.

В первой главе анализируются политический курс, конкретные шаги региональных держав — Греции и Турции, — в отношении кипрского конфликта с 1992-го по 2012 год. названную главу открывает параграф, в котором анализируются основные политические тренды Греции в кипрском урегулировании, излагаются официальные позиции Афин по этому вопросу. Последующий параграф логически связан с первым: он продолжает раскрывать «субрегиональные перипетии» по Кипру, включая в архитектонику кипрского конфликта антагониста Греции Турцию.

Во второй главе показана значимость фактора ЕС в кипрском урегулировании, проанализировано развитие кипрского вопроса в рамках ЕС. В открывающем главу параграфе приводятся теоретические гипотезы и умозаключения, доказывающие значимость и полезность acquis Евросоюза в кипрском урегулировании. заданный теорией ход мыслей поверяется и подкрепляется разбором практических действий ЕС в деле кипрского урегулирования во втором параграфе главы.

В третьей главе акцент делается на деятельности ООН как основного актора современности, дается критический анализ инициатив данной организации, их роли и места в казусе Кипра. В первом параграфе рассматривается специфика ооновских подходов к кипрскому урегулированию, отображена их эволюция. О продолжении качественных изменений в тактике ООН на «кипрском треке» после провала «плана Аннана» идет речь во втором параграфе главы.

В заключении подводится итог всему исследованию, обобщается процесс историко-политического развития кипрского антагонизма в постбиполярную эпоху, резюмируются основные достигнутые результаты.

Глава 1. «Региональное измерение» кипрской проблемы: Греция и Турция

§1. Позиция Греции в кипрском вопросе (1992 — 2012)

На наш взгляд, глубокий научный анализ динамики кипрской проблемы на современном этапе должен начинаться с «расшифровки» концептуальных позиций и практических действий системных акторов конфликта. Эти актанты, как правило, связаны с главным объектом нашего исследования в силу ряда общих исторических, культурных, языковых и религиозных причин. Эти причины, предпосылки, объективно сложившиеся факторы определяют «особость» политических отношений, установок и подходов в вопросе кипрского урегулирования. В нашем случае, конечно, речь идет о региональных лидерах Восточного Средиземноморья — Греции и Турции.

Разгадывание «кипрского ребуса» следует начать с определения особенностей греческого подхода к проблеме. Итак, как складываются межгосударственные отношения Греции и Кипра в динамике? Какую роль в них играет идеологическое начало, панэллинизм, и сильны ли идеологические тенденции сегодня? Какую позицию занимают Афины в отношении кипрского урегулирования? Какие «рецепты» поддерживаются, выдвигаются ли другие идеи? Каково состояние диалога между Афинами и Никосией на современном этапе? — на эти и многие другие вопросы постараемся ответить в данной главе.

Итак, в первую очередь приведем общую характеристику отношений между Грецией и Кипром. «Кипр — краеугольный камень, основной приоритет внешней политики Греции» — гласит внешнеполитическая концепция островного средиземноморского государства. дипломатические отношения Греция — Кипр установились сразу после признания независимости последнего в 1960 году. С тех пор, несмотря на наличие этнического антагонизма на Кипре, они развиваются поступательно. уникальность, стратегический партнерский характер греко-кипрских отношений объясняются следующими объективными историческими причинами: а) этнической общностью греков и большей части населения Кипра; б) религиозным единством греков и 80% населения Кипра; в) лингвистической общностью греков и этнических греков-киприотов. действительно, для греков и греческих киприотов эллинизм, ощущение взаимной принадлежности к «Большой Элладе» — своеобразный социокультурный гегемон, дающий импульс политическому взаимодействию Афин и Никосии.

Межгосударственные отношения Греческой Республики и Республики Кипр характеризуются интенсивностью, насыщенностью «повестки дня». Лейтмотивом кипрского вектора греческой дипломатии является, безусловно, поиск мирного и всеобъемлющего решения кипрского вопроса. Суровая реальность конца 2000-х годов выдвигает на авансцену греко-кипрского сотрудничества необходимость адекватного развития экономических аспектов отношений. Нельзя забывать также о прямой зависимости политики Греции в кипрском вопросе и более широкой конъюнктуры греко-турецких отношений.

Институциональная платформа, задающая законодательный вектор в решении названного круга задач, включает в себя взаимное участие Греции и Кипра в следующих политических организациях: Евросоюзе, Совете Европы, ОБСЕ. Стабильность постоянного диалога, консультаций по динамике развития казуса Кипра обеспечивают межведомственные консультации и работа Совместного комитета по обмену информацией и координации политики, который возглавляют министры иностранных дел Греции и Кипра. Добавим, что кипрская дипломатия представлена в Греции посольством в Афинах и консульством в Салониках. Греческое посольство расположено в столице Республики Кипр Никосии.

таким образом, греко-кипрское сотрудничество в целом характеризуется атмосферой политического доверия. Из проведенной нами генерализации внешнеполитических линий Греции и Кипра можно сделать вывод о том, что диалог Афин и Никосии не отягчен казусом Кипра и отношения развиваются по всем политическим и экономическим азимутам. однако данное умозаключение будет скоропалительным, необоснованным и неверным, не отражающим цели и задач нашей работы — в нем нет отражения истинного modus vivendi и modus operandi Греции в кипрском вопросе. Потому мы и переходим к анализу концептуальных основ политики Греции на Кипре.

действительно, в чем суть позиции Афин в отношении проблемы кипрского урегулирования? В первую очередь, окончательное разрешение казуса Кипра позволит разрубить «гордиев узел» греко-турецкого соперничества в Восточном Средиземноморье, приведет к затуханию тлеющих очагов конфликта в регионе. На современном этапе, когда отсутствует блоковое противостояние в чистом виде, Кипр не может рассматриваться как «непотопляемый авианосец» великих держав в стратегическом районе. В урегулировании затянувшегося этнического спора заинтересованы как греки-киприоты, так и Афины, осознающие актуальность и значимость позитивного мирного решения по Кипру.

По этой причине кипрская проблема, как уже упоминалось, продолжает оставаться приоритетным вопросом во внешней политике Греции. Эллада, конечно, даже при самом большом желании не смогла бы навязать готовый «рецепт», реализовать свою волю для того, чтобы повернуть развитие казуса Кипра в благоприятное для «судьбы эллинизма» русло — очевидно, что подобные действия стали бы нарушением норм международного права. Справедлива эта ситуация и для второго субрегионального актора в лице Турции. Поэтому смысл политики Афин в отношении Кипра вписывается в формулу «Кипр решает, Греция поддерживает». более не вмешиваясь напрямую в ход межобщинных переговоров, греки оказывают Кипру всестороннюю дипломатическую помощь.

Отметим, что «основным» интересом для греческой общины Кипра на современном этапе является объединение острова и обеспечение вывода турецких войск. действительно, последствия сецессии Кипра 1974 года (турки получили тогда контроль над 37,5% территории острова. — А.М.) не преодолены и сегодня; на острове Афродиты сохраняются очаги нестабильности и взрывоопасности в связи с тем, что на его территории размещен 43-тысячный контингент турецких вооруженных сил. Необходимо отметить, что в отношении объединения Кипра представители греческой общины выдвигают фактически бескомпромиссный вариант. С одной стороны, они признают в качестве варианта урегулирования создание двухзонального государства с равными правами общин (федерацию). С другой, они стремятся оставить у центра как можно больше привилегий и не дать субъектам полномочий ограничивать на своей территории свободу поселения, перемещения и права собственности. кроме того, неприемлемо для греков-киприотов и требование о предоставлении Турции права на одностороннее вмешательство на Кипре.

Итак, греческая часть населения Кипра выдвигает свой вариант программы кризисного урегулирования, инициирует межобщинные переговоры, обсуждает основные и более детальные вопросы в рамках встреч команд греческих и турецких переговорщиков. Позиция Греции, как уже отмечалось, заключается в оказании всемерной поддержки национальных интересов греческих киприотов, что вписывается в формулу «Кипр решает, Греция поддерживает».

Афины в рамках рассматриваемого хронологического периода оказывали не только моральную поддержку — греки-киприоты, составляющие более 2/3 населения Кипра, получали детальные политические консультации и оценки предпринятых инициатив. В подтверждение обратимся к фактам, иллюстрирующим сформулированный тезис о координирующей, «направляющей» роли Греции.

Так, вскоре после прихода к власти в Элладе по итогам парламентских выборов 1990 года партия «Новая демократия» совершила важный и дальновидный шаг на кипрском направлении. По инициативе ее лидера Костаса Мицотакиса в апреле 1992 года был создан Совместный комитет по обсуждению проблематики кипрского урегулирования. С организационной точки зрения совместный комитет был межмидовской ad hoc структурой, руководили которой мининделы Греции и Кипра соответственно. названный межведомственный орган существует и сегодня, продолжая выполнять свои первоначальные функции. К ним относятся обеспечение информационного обмена в отношении modus vivendi греческих киприотов и кипрского вопроса, координация и унификация политических подходов к проблеме.

«Политический ландшафт» Греции характеризует присутствие двух парламентских «титанов» — партий ПАСОК и «новая демократия». Обе фракции исповедуют единый, четкий и стабильный подход по Кипру. Как левоцентристские социалисты, так и поборники либерального консерватизма единым фронтом выступают за «мирное и окончательное урегулирование кипрского этнического спора с учетом интересов греческого населения в вопросе создания двухзональной и двухобщинной федерации». ключевыми понятиями продолжают оставаться «судьба эллинизма» и всегреческая солидарность. однако больше не звучат призывы к энозису, никто не разжигает религиозную ненависть к турецкой общине острова. идеологическая истерия, к счастью, сошла на нет и уступила место диалогу, дипломатии и переговорам. Нельзя недооценивать при этом роль и фактически выступают на кипрском направлении греческой внешней политики дружным тандемом. В результате, позиция Греции в отражении деятель упомянутых партий становится немаловажным стабилизирующим фактором в греко-кипрской микросистеме на локальном уровне казуса Кипра.

В оставшейся части параграфа постараемся расширить представление о позиции Афин в кипрском вопросе как координатора пацифистского духа греков-киприотов. Итак, обратимся к фактам и определим основные вехи в кипрском вопросе за период 1992-2012 гг.

много надежд сторонники всекипрского объединения возлагали на «Пакет идей» — проект, выдвинутый тогдашним Генсеком ООН Б. Бутрос-Бутрос Гали в 1992 году. документ аккумулировал в себе целый ряд выдвигавшихся ранее элементов урегулирования и являлся весьма сбалансированным, в нем учитывались интересы сторон. Греческое правительство К. Мицотакиса поддержало предложение президента Г. Клиридиса о принятии «пакетного» соглашения за тактическую основу переговоров. Раунд за раундом продолжались переговоры, казалось, что по проблемам территориальных изменений, возврату беженцев, ряду конституционных формулировок стороны смогут прийти к общему знаменателю. Однако лидер турецких киприотов Р.Денкташ бескомпромиссно отверг конструктивные идеи. В результате межобщинные переговоры, инициированные Генсекретарем ООН, были прерваны в августе 1992 г. тактика греков-киприотов привела, однако, к тому, что СБ ООН в резолюции 789 (25.11.1992 г.) призвал именно турок-киприотов занять конструктивную позицию. В то же время несоответствие плана Б.Гали основным интересам греков-киприотов выразилось в том, что Г.Клиридис, сменивший в феврале 1993 г. Г.Василиу на посту президента, также заявил о неприемлемости «Пакета идей».

Межобщинные переговоры на Кипре после провала «пакетного» подхода вновь зашли в тупик. В результате, период 1993-1998 гг., по меткому выражению греческого журналиста Дросиотиса, стал «марафоном на месте». действительно, в указанный период в комплексной системе кипрского конфликта потенциал звена «импульс-ответ» оказался исчерпан: на локальном уровне противостояния обе общины предпочитали сохранять статус-кво, поэтому они не выдвигали значимых инициатив и воздерживались от переговоров; на внешнем же измерении участники региональной, субрегиональной и международной подсистем — Греция, Турция, Евросоюз, Великобритания, США и ООН — еще не в полной мере разработали концептуальные подходы по Восточному Средиземноморью в условиях несколько измененной, постбиполярной реальности.

Итак, как мы убедились, в 1993-1998 гг. в кипрском вопросе уменьшилась степень возникновения угроз. Отношения Афин и Никосии в названный временной промежуток, тем не менее, были «заточены» под военное сотрудничество. Как отмечает О.Н. Бредихин, «греки-киприоты стали искать новые способы усилить свои позиции <…> одним из направлений было избрано укрепление боеспособности греко-кипрской национальной гвардии и наращивание военного сотрудничества с Грецией. Были подписаны контракты с Афинами по закупке стрелкового оружия. Следствием развития положений Доктрины о едином оборонном пространстве с Грецией (16.11.1993) стало строительство базы для греческих ВВС в 1998 году на Кипре, близ города Пафос.

Укрепление военной составляющей, расширение военно-технических связей с Республикой Кипр приведет к нагнетанию напряженности в Восточном Средиземноморье; эта тенденция обратно пропорциональна стабильному урегулированию на Кипре. Афины хорошо это понимали в свете грядущей «еврореальности» — перспектив членства в ЕС для Кипра, открывшихся окончательно в 1998 году с началом официальных предвступительных переговоров между Никосией и Брюсселем 31 марта 1998 года.

Важнейшей задачей для кипрского направления внешней политики Афин в конце 1990-х — начале 2000-х являлась стабилизация отношений с Анкарой для выполнения основной цели Афин на «брюссельском треке» — обеспечения вступления Республики Кипр в Европейский союз. Очевидно, что потенциала таможенного союза Греции и Турции 1995 года было явно недостаточно. Нужно было включить Анкару в орбиту Брюсселя, угостить ее «сладким пряником» перспектив членства в ЕС. На саммите ЕС в Хельсинки, прошедшем в декабре 1999 года, Анкара была включена в список кандидатов на полноправное членство в ЕС. Там же, в Хельсинки, Афинам удалось обеспечить важнейшую для «европейской перспективы» Никосии формулировку: Евросоюз официально признавал, что членство Кипра в ЕС не зависит от предварительного урегулирования политической проблемы на острове, но оставлял себе возможность при принятии окончательного решения «принять во внимание все сопутствующие факторы». Очевидно, что под данной формулировкой подразумевалось то, что в кипрской проблеме появился евросоюзовский аспект. Забегая вперед, отметим, что европейские перспективы Никосии были реализованы — Республика Кипр стала полноправным членом ЕС 1 мая 2004 года.

Фактор Евросоюза, равно как и подробный анализ инициатив, конкретных предложений и планов ООН, будет проанализирован в соответствующих главах по мере поэтапного выполнения поставленных в исследовании задач. В завершение хронологического ряда основных вех данного параграфа перейдем к установлению официальной позиции Греции по трем лейтмотивным аспектам — плану Аннана 2004 года, инициативе Д. Христофиаса 2008 года и заявке Кипра на вступление в натовскую программу «Партнерство во имя мира» 2011 года.

В отношении инициативы тогдашнего Генсека ООН К.Аннана сложилась интересная ситуация: с одной стороны, находившаяся на тот момент у власти в Греции партия ПАСОК была солидарна с конструктивно настроенным крылом «прагматиков» кипрской компартии АКЕЛ и поддерживала принятие плана Аннана. С другой стороны, официальная дипломатия Афин оставалась в стороне, поскольку обе общины Кипра должны были сами определять свою судьбу, без вмешательства извне.

План Аннана, как известно, был отвергнут греческими киприотами на референдуме и потерпел крах. В кипрском вопросе наступило временное затишье, прерванное энергичными действиями избранного в 2008 году на должность президента Республики Кипр коммуниста Д.Христофиаса. В результате, локальный уровень кипрской проблемы на Кипре обрел импульс и значимость. Димитриас Христофиас заявил о решительном намерении выстроить полномасштабный диалог с лидером турецкой общины М.А. Талатом по кипрской проблематике во время своего первого госвизита в качестве избранного президента в Афины 4-5 марта 2008 года. Его устремления вызвали в Греции чувство сдержанного оптимизма. слова Д. Христофиаса не разошлись с делами, однако призвать турецких киприотов согласиться с очевидными императивами кипрского объединения ему не удалось.

Греция является одним из лидеров НАТО в Восточном Средиземноморье и выступает за участие Кипра в программе «Партнерство во имя мира». Первые предварительные шаги при посредничестве Греции были согласованы в 2011 году — Республика Кипр подала заявку о присоединении к программе.

Как представляется, в данном параграфе нам удалось раскрыть базис греческой позиции в кипрском вопросе. Итак, выдвинув формулу «Кипр решает, Греция поддерживает» в качестве рабочей гипотезы, мы подтвердили ее правильность и актуальность, определили теоретические основы этой доктрины. Действительно, Афины не могли быть безучастными к перипетиям межобщинных переговоров на Кипре — ведь в кипрской проблеме напрямую затрагивается политическое настоящее и будущее греческих киприотов. При этом нельзя не учитывать изменение парадигмы казуса Кипра в постбиполярную эпоху. Основные перемены, в первую очередь, связаны с деидеологизацией политических установок обеих общин. Отказ от идей «энозиса» как пропагандистского метода воздействия на процесс межобщинного взаимодействия на острове способствовал гибкости и рациональности внешнеполитической линии Афин. нельзя не учитывать специфику развития системной структуры кипрской проблемы в рассматриваемый период, в результате которой на политическую арену «врывается» фактор Евросоюза, происходит изменение, пересмотр, «перезагрузка» форматов сотрудничества и соперничества других региональных и глобальных акторов конфликта.

Совокупность и взаимовлияние названных тенденций видоизменяло modus operandi греческой дипломатии. На наш взгляд, можно обозначить условную периодизацию внешнеполитической активности Греции в поиске развилок кипрского урегулирования, разделив два десятилетия постбиполярной реальности на четыре периода:

) 1992-1994 — выработка Грецией единой официальной позиции по Кипру, создание политической координирующей структуры;

) 1994-1998 — практическое оказание Афинами содействия Никосии от заявлений о моральной поддержке до поставок вооружения;

) 1998-2004 — осознание важности фактора Евросоюза как наиболее адекватной меры кипрского урегулирования; концентрация усилий для принятия Кипра в состав ЕС, сближение Афин и Анкары;

) 2004-2012 — радикальный «отход» от активного участия в урегулировании казуса Кипра, позиция laissez — faire в отношении действий на локальном уровне конфликта.

Кипрский вопрос претерпевал серьезные структурные изменения в период 1992-2012 гг. наиболее важным для нас как международников является изучение субрегионального измерения конфликта, которое не будет репрезентативным без анализа позиции Турции в казусе Кипра. Детализации турецкого подхода в кипрском вопросе и будет посвящен следующий параграф этой главы.

§2. Кипрский вопрос во внешней политике Турции (1992-2012)

Общеизвестно, что Турецкая Республика является динамично развивающимся государством, которое обладает немалым политическим, экономическим и культурным потенциалом, является одним из локомотивов развития Азии и Ближнего Востока. Действительно, в 1990-е гг. ускорилось превращение Турции в экономику открытого типа, повысилась степень ее интеграции в мировое хозяйство. Результатом стало появление и рост числа и масштабов деятельности свободных экономических зон, диверсификация экономики, сокращение безработицы — эти и другие экономические факторы обеспечивают стабильно высокий уровень ВВП, который на настоящее время составляет 1, 125 трлн. долл. США.

Политика, как считают представители классической марксистской теории международных отношений, является «вторичной» или даже «третичной» надстройкой на фундаментальном базисе экономики. В нашем исследовании, естественно, мы придерживаемся более холистичных взглядов теоретиков-реалистов и либералов, что позволяет нам полноценно проанализировать внешнеполитическую стратегию того или иного субъекта мировой политики.

С точки зрения геополитики, Турции удалось давно и прочно бросить якорь в регионе Восточного Средиземноморья. Так, наряду с Грецией она является политическим лидером названного стратегического региона. Здесь, на юге Среднего Востока, немало «подводных рифов»: на морских пространствах Эгейского моря были и продолжают существовать территориальные противоречия, споры, борьба за углеводородные ресурсы. В рассматриваемый период в 1996 году произошел очередной этап «Эгейского спора», с 2011 года в связи с созданием т.н. «Энергетического треугольника» стала актуальной проблема устойчивости диалога Анкары и Афин в Восточном Средиземноморье. необходимо заметить, что вышеназванные события не будут рассматриваться в данной квалификационной работе, поскольку они выходят за ее исследовательские рамки.

«Все дипломатические усилия, внешнеполитические действия Турции в Восточном Средиземноморье ведут на Кипр» — перефразируем латинскую пословицу и получим истин. Да, как мы увидим на последующих страницах параграфа, ни турецкая, ни греческая дипломатия не обходят стороной кипрский вопрос, поскольку казус Кипра «замкнул» Анкару и Афины ipso facto.

Перед тем как перейти к установлению позиции Турции в кипрском вопросе, считаем необходимым отразить основные принципы современной внешней политики Турции. Сегодняшняя Турция выступает за «открытую, мирную, многовекторную дипломатию», уделяет большое внимание миру и стабильности в отношениях с соседями, реализуются концепция мира Ататюрка и «Ноль проблем с соседями». В практической плоскости общее направление внешнеполитического курса Турции подкрепляется реализацией ряда мер по конфликтному урегулированию и медиации. Так, например, 24-25 февраля 2012 года в Стамбуле состоялась международная конференция «Укрепляя мир посредством медиации», собравшая крупных международных экспертов по данной проблеме. Ожидается, что конференция будет ежегодной — следующее подобное мероприятие запланировано на июнь 2013 года.

Из синопсиса внешней политики Турции, который опубликован на официальном интернет-сайте турецкого МИДа, можно установить целостную позицию Турции в отношении казуса Кипра. В данном источнике делается акцент на текущем положении вещей в кипрской ситуации, подчеркивается относительная успешность турецкой дипломатии в этом вопросе: «сегодня Турция поддерживает все усилия, нацеленные на достижение справедливого, долгосрочного и всеобъемлющего урегулирования кипрской проблемы. Кипрское урегулирование должно вписываться в рамки и параметры, установленные ООН. Турция также поддерживает продолжающийся переговорный процесс в рамках миссии добрых услуг Генерального секретаря ООН, являющийся лучшим форматом для скорейшего достижения справедливого результата».

Из приведенного отрывка, выдержанного в официальном дипломатическом стиле, исследователь может прийти к первоначальному заключению о позитивной динамике в урегулировании кипрской ситуации, эффективной роли Турции в поиске «развязок» для преодоления застарелого этнического конфликта на острове. Однако такой вывод будет скоропалительным, ошибочным, поверхностным, не подкрепленным фактами. В результате неправильно организованной информационно-аналитической работы будет потеряно важное логическое звено системы казуса Кипра.

Напомним, что сутью актуального на протяжении более сорока лет для международных отношений кипрского вопроса является противостояние турецкой и греческой этнических общин . Таким образом, Греция и Турция — «родственные страны» для греческой и турецкой общин, оказывающие им морально-политическую поддержку. более того, опять-таки повторим ранее сделанный вывод, оба государства составляют региональный уровень кипрской проблемы, поскольку конституционный акт о независимости Кипра наделил их статусом «стран-гарантов».

Более полувека прошло с момента подписания Цюрихско-лондонских соглашений. Удивительно, что в определении концептуальной позиции по Кипру Турция продолжает «цепляться» за ряд их положений, что привело к непреодолимой международно-правовой коллизии. Как же это произошло?

Как известно, в «турецкой» трактовке событий 1974 года, приведших к очередному кровавому витку напряженности на Кипре, оправдывается правомочность вторжения турецких вооруженных сил на остров. Турция обосновывает законность этого шага и апеллирует к договорным нормам международного права, ссылаясь на условия Договора о гарантиях, который является неотъемлемой частью Цюрихско-лондонских соглашений. По версии Анкары, «положение в июле 1974 года представляло угрозу суверенитету и государственности Кипра», то есть турецкая армия «вынуждена» была вмешаться «во благо» территориальной целостности Кипра. При этом Турция «забывает» заявить о том, что решение об оккупации северной части Кипра было принято в нарушение буквы Договора о гарантиях, без совещательных консультаций с Англией и Грецией.

односторонние действия Турции и стали системообразующим катализатором регресса кипрской ситуации. В течение рассматриваемого периода постбиполярной истории фундаментальная позиция Турции существенно не менялась. В ходе исследования мы обратились к официальным документам, разъясняющим особенности кипрского вектора турецкой дипломатии, и пришли к следующим выводам:

) Турецкая Республика не признает легитимности правительства Республики Кипр;

) по версии Турции, процедура вступления Кипра в ЕС является незаконной, поскольку заявку на вступление подала Республика Кипр без учета позиции ТРСК;

) Турция выступает за сохранение присутствия ее 43-тысячного военного контингента на Кипре, рассматривая это как меру по обеспечению гарантии стабильности ТРСК;

) Турецкая Республика поддерживает идею оставить в силе механизм гарантий.

На следующих страницах считаем необходимым остановиться на основных конкретных фактах периода 1992-2012 гг. с тем, чтобы установить роль и место фактора Турции в кипрском вопросе.

Одной из задач Анкары в кипрской проблеме в начале 1990-х гг. являлось усиление позиций турецких киприотов. Турецкая дипломатия сконцентрировалась на развитии дипотношений с непризнанной ТРСК. Так, в 1992 году было принято решение об углублении двусторонних экономических и социальных связей и создании таможенного союза. Таким образом, Турция создавала соответствующую обстановку на случай, если возникнет необходимость присоединения Северного Кипра к Турции. необходимо отметить, что в отличие от Греции турецкая дипломатия в кипрском аспекте принимала во внимание идеологический фактор и «эксплуатировала» националистические идеи пантюркизма. Эта негативная тенденция в незначительных вариациях просуществовала до конца 1990-х годов. разумеется, «нездоровый» национализм не мог приблизить греческих и турецких киприотов к компромиссу в кипрской ситуации.

«жесткая линия» Турции и логика в духе Realpolitik ставили крест на посреднических усилиях ООН по урегулированию противостояния на Кипре. Усугубляли конфликт и перипетии, сложности и кризисы в отношениях между Афинами и Анкарой» — справедливо отмечает американский специалист Р. Фишер. Так, реакция Турции на заключение «доктрины совместной обороны» между Кипром и Грецией была жесткой, в Анкаре стали искать симметричный ответ. В результате, парламент ТРСК по совету тогдашнего мининдела Турции Б.Эджевита принял 29 августа 1994 г. законопроект о «новой политике». Этот курс не исключал реализацию права кипрского турецкого народа на суверенитет, заявлялось также о принятии совместных мер в сфере иностранных дел, обороны и безопасности как противовеса «доктрине совместной обороны». По части урегулирования кипрского вопроса программа отвергала предложения и инициативы ООН, в т.ч. «Пакет идей» 1992 года как несправедливые.

Во второй половине 1990-х годов ситуация вокруг кипрского вопроса и кипрского аспекта турецкой дипломатии развивалась разнонаправлено. С одной стороны, лидеры кипрских общин Р. Денкташ и Г. Клиридис подошли к осознанному и детальному пониманию концепции «двухобщинной и бизональной федерации» как единственно правильного выхода из кипрского «тупика». однако, с другой стороны, в межобщинных переговорах усиливалась стагнация, которая привела к бесплодному взаимодействию островных греков и турок: в период 1996-1999 гг. переговоры буквально «топтались на месте», вращаясь вокруг незначительных процедурных вопросов.

Турецкая дипломатия на нестабильном кипрском треке продолжала придерживаться линии на усиление потенциала ТРСК. Красноречивым доказательством этого тренда стал совместный договор между Анкарой и Лефкосией, заключенный в декабре 1995 года. Его участники развили концепцию «двухобщинной бизональной федерации». существенным недостатком данного документа нам видится его бескомпромиссная «нацеленность» на поддержку турецких киприотов в ущерб ооновским идеям «справедливого и долгосрочного мирного урегулирования кипрской проблемы». Действительно, в конце XX века Анкара не предпринимала конструктивных политических шагов, которые учитывали бы условия и требования киприотов-греков.

Как считает греческий специалист Михалис Михаэль, «Турция до прихода к власти Партии справедливости и развития под руководством Р.-Т. Эрдогана в 2002 году не была готова к неолибералистичной политике, настроенной на игру с ненулевым результатом (win-win approach). кроме этого, в политическом истэблишменте Турции не было единства в понимании как теоретических, так и практических основ внешней политики в Восточном Средиземноморье».

В рассматриваемый период на роль нового значимого фактора в урегулировании кипрской ситуации постепенно выдвигается объединенная Европа в форме Европейского Союза. вскоре ЕС становится одним из «несущих каркасов» кипрского урегулирования. Как справедливо замечает российский специалист О.Н. Бредихин, «евросоюзовский формат стал важной субрегиональной параллелью ООН в кипрском вопросе».

Фактор Евросоюза в кипрском вопросе, его растущая значимость и авторитет в международных делах в целом не могли быть неактуальными для Турции, поскольку политические надежды последней на присоединение к когорте стран-членов ЕС не умирали с момента подписания Договора о стабилизации и сотрудничестве в 1987 году. более того, решения Хельсинкского саммита ЕС 1999 года (10-11 декабря) наделили Турцию долгожданным «кандидатским статусом»…

однако Revenons a nos moutons и продолжим развивать хронологический ряд параграфа. Итак, немаловажным для усиления позиций турецкой дипломатии на кипрском фланге стали события 1999 года: во-первых, тогда был исчерпан т.н. «Эгейский спор» с Грецией, стороны пришли к нормализации политического сотрудничества; во-вторых, эффективная роль субрегионального актанта — Евросоюза — в кипрском вопросе способствовала более конструктивным действиям Анкары на Кипре.

Да, с начала XXI века турецкая дипломатия стала более целостной, прагматичной и склонной к компромиссам. «Точкой отсчета», на наш взгляд, является приход к власти в стране в 2002 году партии справедливости и развития. Результатом ее политики стало усиление темпов политического развития, социально-экономической консолидации страны. Умеренный консерватизм Р.-Т. Эрдогана позволил отказаться от ставших неактуальными для справедливого решения вопроса националистических установок, на смену которым пришли готовность к компромиссу и здравый смысл.

Перспектива вступления в ЕС требовала от Турции не только соответствия жестким Копенгагенским критериям — для получения вожделенного «брюссельского пряника» Анкаре надо было избавить греческих и турецких киприотов от этнического «кнута». С начала 2003 года Турция стала буквально «толкать» турецких киприотов к сотрудничеству с греками. результат не заставил себя долго ждать: 16 апреля 2003 года по решению Совета министров ТРСК были сняты ограничения на экспорт продуктов из ТРСК в Республику Кипр (далее — РК). неделю спустя, 23 апреля 2003 года, было принято ставшее историческим решение об открытии участка границы между ТРСК и РК. Через месяц, 23 мая 2003 года, Турция приняла решение об упрощении визового режима для греческих киприотов, посещающих Турцию.

В целом, период 2002-2004 гг. отличала благоприятная системная конъюнктура кипрского вопроса. Это хорошо понимал тогдашний Генсек ООН К. Аннан, который выступил инициатором «добивания» основных межобщинных разногласий, предложив лидерам обеих общин детальный план по урегулированию этнического конфликта и воссоединению Кипра. («План Аннана», в соответствии со структурой и списком приоритетных исследовательских задач, будет подробно рассмотрен в третьей главе настоящей работы). Политический истэблишмент Турции, руководство Партии справедливости и развития выступили в поддержку инициативы Кофи Аннана, призывая зафиксировать план как основу для урегулирования. Анкара рассчитывала на то, что детальный и четкий план создания единой Объединенной Республики Кипр будет одобрен не только турецкой, но и греческой частью населения острова; Кипр вступит 1 мая 2004 года в ЕС в новом статусе федеративного государства, в котором будут представлены и защищены интересы турецких киприотов; урегулирование конфликта откроет путь успешному развитию вступительных переговоров в ЕС.

Расчет, однако, не оправдался: 24 апреля 2004 года греки-киприоты проголосовали против плана Аннана. В результате провала инициативы Аннана кипрский вопрос вновь вернулся к неутешительному статус-кво: даже официальное полноправное присоединение Республики Кипр к ЕС 1 мая 2004 года не растопило окончательно лед межобщинной напряженности. проблема стагнировала. Период 2004-2006 годов не отмечен серьезными достижениями в урегулировании кипрской ситуации. В отмеченный период и турецкая дипломатия словно «забыла» о Кипре.

Для реализации «европейских устремлений», придания ощутимого импульса переговорам о присоединении к ЕС Турции совсем скоро вновь пришлось «вспомнить» про кипрский вопрос. Брюссель, как известно, поставил жесткие условия перед Анкарой: от Турции требовалась конструктивная позиция во внешнеполитических аспектах всекипрского урегулирования как потенциальный залог восстановления динамики взаимодействия Турции и Евросоюза в рамках опять-таки осуществления турецких «евро-надежд».

дополнительный протокол к Анкарскому соглашению от 29 июля 2005 года фактически ультимативно призывал Турцию пойти на дипломатическое признание Республики Кипр. В противном случае ЕС заявлял о «заморозке» 18 глав вступительных переговоров. Турция отказалась выполнить предложенное условие; объединенная Европа ответила взаимностью, признав Турцию не готовой к получению статуса члена ЕС.

Турция должна была поддерживать реноме одного из ближневосточных лидеров, не только декларировать, но и на практике реализовывать положения доктрины «Ноль проблем с соседями», «сохранять лицо» в кипрском вопросе. Наконец, 26 января 2007 года президент А.Гюлль выступил с заявлением, в котором был представлен турецкий «план действий» по кипрскому урегулированию. Турецкая инициатива предусматривала снятие экономических ограничений в торгово-экономических связях между непризнанной ТРСК и примкнувшей к Евросоюзу РК. например, предусматривалась реализация таких рациональных предложений, как открытие морских портов Турции для судов РК торгового назначения в соответствии с нормами таможенного союза; предоставление возможности торговому флоту РК пользоваться портами Газимагуза (Фамагуста), Гемиконагы и Гирне (Кирения), расположенными в северной части острова.

Следует отметить, что предложения турецкой стороны не расходились с делами: к 2010 году названные шаги были сделаны. Полагаем, что рассмотренная инициатива Анкары стала эффективной «мерой укрепления доверия» межобщинных отношений. об этом свидетельствует серьезный прогресс переговоров между лидерами греческой и турецкой общин Д. Христофиасом и М.А. Талатом (с 2010 г. — Д. Ёроглу) в период 2008-2012 гг. В означенный временной промежуток системное развитие кипрской проблемы шло лишь на локальном уровне при институциональном посредничестве международных «авторитетов» ООН и ЕС. Турция и Греция как региональные игроки по сути сконцентрировались на других дипломатических векторах, абстрагировавшись на этот период от прямого воздействия на ход межобщинных переговоров на Кипре.

Итак, резюмируя, сделаем выводы как из данного параграфа, так и по итогам всей главы, посвященной региональному аспекту кипрской проблемы. В первую очередь, мы постарались раскрыть основную парадигму, «посыл» турецкой внешней политики на кипрском направлении. Какой теоретической формулой можно описать позицию Турции по Кипру в постбиполярном мире? Как представляется, в период 1992-2002 годов постулаты: «Оказываем всемерную поддержку «Турецкой Республике Северный Кипр»! Сохраняем статус-кво кипрской проблемы! Выступаем против вступления Республики Кипр в Евросоюз! Вступаем в ЕС на своих условиях и отстаиваем свою твердую позицию!» — были основополагающими для Анкары.

после прихода к власти кабинета Эрдогана смягчилась жесткость турецкой риторики. Тем не менее, внешняя политика Турции на кипрском направлении продолжала характеризоваться противоречивостью. стремление к вступлению в состав ЕС, в чем мы убедились на примере отклонения Турцией условий дополнительного протокола к Анкарскому соглашению, шло вразрез с выполнением внешнеполитических обязательств. Отказ от признания Турцией легитимности Республики Кипр и по сей день является непреодолимым барьером для конструктивного участия Турции в справедливом и эффективном урегулировании кипрской проблемы.

Региональный аспект кипрской проблемы видится нам его наиболее важным внешнеполитическим отражением, потому он и стал предметом детального анализа первой главы данной работы. Итак, мы выяснили, какими принципами руководствуются греческие и турецкие политики в отношении кипрского вопроса, каким образом они эволюционируют, какие причины стоят за этими изменениями.

В качестве принципиального обобщающего вывода данной главы считаем необходимым охарактеризовать кипрскую политику Греции и Турции с точки зрения теории международных отношений. На наш взгляд, основные шаги на кипрском фланге как греческая, так и турецкая дипломатия совершали сообразно логике теории политического реализма. действительно, на «вызов» Греции в виде Доктрины о едином оборонном пространстве с Кипром 1993 года последовал симметричный «ответ» в форме законопроекта о «новой политике» с «ТРСК», инициатива Афин по сближению с Анкарой (2004 — 2008 гг.) была встречена ответными положительными мерами. В целом, политическая проблем безопасности и расширения сферы влияния в Восточном Средиземноморье.

комплексной эволюции казуса Кипра к началу XXI века. действительно, данный подход уже не мог приносить взаимовыгодные плоды для всех участников кипрской ситуации: все больший вес в биполярный период набирал неолибералистический подход. Его выразителем на кипрском фланге в «срезе» внешних акторов проблемы стал Европейский Союз — «герой» второй главы нашей работы.

Глава 2. Фактор европейского Союза в кипрском урегулировании

§1. Развитие кипрского вопроса и формализация процедур вступления Республики Кипр в ЕС (1992-2004)

«Если бы Кипр в первые годы становления как независимого государства стал бы страной-членом Евросоюза, на острове не возник бы затяжной этнический конфликт между кипрскими греками и турками <…> турецкая часть населения острова не стала бы «марионеткой» в руках Турции, поскольку все их «особые» интересы удовлетворила бы общеевропейская политика», — смело рассуждает шестой президент Кипра Г.Василиу в статье «Вступление Кипра в ЕС и урегулирование кипрской проблемы».

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Перед Европейским Союзом после того, как в июле 1990 года правительство Республики Кипр подало официальную заявку на вступление в ЕС, стояла непростая задача. От Евросоюза требовался реалистичный подход в оценке рисков: предстояло за короткий срок тщательно проанализировать не только особенности политического, социально-экономического развития острова, но и принять решение о целесообразности зажигать «зеленый свет» на пути к евроинтеграции для государства с незалеченной травмой межобщинного конфликта.

От объединенной Европы греческие киприоты ждали скорого и положительного решения, надеясь на «появление новой переменной в кипрском уравнении». наверное, в этой мысли Г.Василиу речь идет о выраженной переменной в рамках решения системы уравнений, подставив которую, легко и просто найти неизвестное значение первого уравнения системы. нельзя было затягивать с решением «системы уравнений», особенно в связи с провалом ооновского «Пакета идей» в апреле 1992 года.

Не секрет, что прямым следствием крушения биполярной системы стало появление «межслойного вакуума» в комплексной системе кипрской проблемы. В период 1992-1993 гг. значимые региональные и международные акторы казуса Кипра проводили рекогносцировку сил и возможностей друг друга. Происходила «перегруппировка» основных интересов Вашингтона и Лондона. Москва, ослабленная внутриполитическим кризисом, и вовсе до начала XXI века «выпала» из обоймы влиятельных акторов ситуации. Афины и Анкара, в свою очередь, вели бескомпромиссную борьбу за региональное влияние. Все это и сместило баланс сил. Для его восстановления, как считает Г.Василиу, требовалось подключение к кипрской ситуации европейского Союза.

Евросоюз «включился», удовлетворив просьбу Республики Кипр о рассмотрении ее кандидатуры на вступление в ЕС. значимым результатом положительного заключения со стороны Брюсселя нам видится не столько закономерное «окно возможностей» для РК, сколько структуризация кипрского казуса в связи с подключением к нему нового актора.

Однако какими соображениями руководствовались в ЕС, принимая положительное решение по открытию переговорного процесса с фактически разделенным государством с неразрешенным конфликтом? Ведь это решение, на первый взгляд, прямо противоречило нормам общеприменимого законодательства Евросоюза?!

«Не бывает правил без исключений», — гласит всеобщая истина. Как справедливого отмечает Н.М. Михеева, «Европейские сообщества (название Евросоюза до вступления в силу Лиссабонского договора в 2010 г. — А.М.) рассматривали установление и развитие стабильных взаимоотношений с Кипром как политический шаг, поскольку Кипр всегда привлекал страны Европы выгодным геополитическим положением, которое объясняется рядом геополитических факторов».

Итак, назовем эти факторы: географический, ближневосточный и экономический. конечно, несмотря на наличие «зеленой линии», разделяющей остров на непризнанную ТРСК и легитимную РК, Кипр продолжает находиться в архиважной геостратегической позиции на стыке трех континентов. Ближневосточный фактор объясняется давним экономически-мотивированным интересом Евросоюза к ближневосточному региону. Экономический фактор объясняется высоким уровнем развития экономики официального Кипра.

В Брюсселе, привыкшем жить за счет расширения на восток, понимали, что Евросоюз только выиграет от присоединения Республики Кипр к сообществу. Поэтому, 30 июня 1993 г. Еврокомиссия приняла положительное решение по заявке ЕС. Заключение Еврокомиссии было одобрено Евросоветом 17 октября 1993 года. Как следствие, была формализована важная процедура — sine qua non для старта переговорного процесса по вопросу интеграции РК в ЕС.

Официальные переговоры по гармонизации положений законодательства РК с общеприменимыми нормами Евросоюза, приведению в соответствие с необходимыми общеевропейскими критериями экономической системы Республики Кипр, дополнению кипрского законодательства стартовали 31 марта 1998 года. Пятилетний промежуток между положительным заключением по кандидатуре Кипра на вступление в ЕС и фактическим эффективным стартом процесса евроинтеграции для Кипра объясняется не только казуистическими особенностями цепи взаимоотношений «страна-кандидат в члены ЕС — Ассоциативный совет — триумвират Еврокомиссия, Евросовет, Европарламент»: важнейшим фактором здесь стала особенность локального уровня кипрской ситуации. специфика казуса Кипра в свете раскрытия «евросоюзовских» перспектив, как точно заметил американский ученый Р. Фишер, заключалась в «твердолобой бескомпромиссности лидера турецких киприотов Р.Денкташа, который был глух к продуктивным предложениям и идеям греческих киприотов и Евросоюза». Как следствие, отсутствие всеобщего прогресса в кипрском вопросе прямо отражалось и на «евросоюзовском треке».

понимали ли в Брюсселе тенденции «нулевой продуктивности» попыток внешних акторов разорвать «порочный круг» межобщинного противостояния? Ведь налицо были провал ооновского «Пакета идей», изначальный крах разработанных ООН «мер по укреплению доверия», рассчитанных на выполнение в период 1994-1996 гг.

В целом, изначально объединенная Европа скептически оценивала общеевропейскую перспективу Кипра, поскольку вопрос о серьезном рассмотрении кандидатуры на присоединение к сообществу государства с неурегулированной территориально-политической проблемой не соответствовал букве и духу Маастрихсткого договора и Копенгагенских критериев 1993 года. Так, в Лондоне были уверены, что разделенный надвое остров не может стать членом ЕС. такой же логики придерживался политический истэблишмент в Париже и Риме. Тем не менее, в Брюсселе — «плавильном котле» европейской политики, на наш взгляд, всегда умели мыслить стратегически и пришли к верному выводу о том, что в постбиполярном мире наличие «очага напряженности» чревато колоссальными геополитическими и экономическими потерями. Учитывались при этом, конечно, и основные геополитические факторы, подтверждающие стратегическую Ценность Кипра.

В 1993 году, как мы убедились, из «новорожденных» Копенгагенских критериев было сделано исключение. Создался уникальный прецедент. На саммитах европейского Совета, проведенных на о. Корфу (Греция) и в Эссене (Германия), в 1994 и 1995 годах соответственно, было вынесено окончательное решение о том, что шестая волна расширения Евросоюза затронет и Кипр.

однако до материализации беспрецедентного по масштабам в истории общеевропейского интеграционного объединения феномена «включения» внушительного кластера европейских государств оставалось ждать без малого десять лет. В рамках данного параграфа мы не можем, к сожалению, анализировать частности вступительных переговоров РК с ЕС, поскольку этот пассаж выходит за рамки поставленных задач и не отражает роли, места и степени влияния Европейского Сообщества на развитие кипрской ситуации.

В Брюсселе после того, как перспективы членства в ЕС для Республики Кипр стали вырисовываться еще в самых общих, еще туманных чертах, стали искать конкретные четкие способы выхода из кипрского этнического тупика. На чем основывалась суровых реалий казуса Кипра? — постараемся ответить на эти вопросы и доказать важность фактора ЕС в кипрском урегулировании.

Альфой и омегой концепции общеевропейской дипломатии на Кипре была мысль о примате экономических мер в комплексной программе выполнения процедур по интеграции РК в сообщество. Брюссельские стратеги считали, что корень зла этнического конфликта на острова зарыт глубоко под илом экономической отсталости и крайне низкого уровня жизни турецких киприотов. Предполагалось, что с помощью инструмента Community assistance — «помощи сообщества» в форме предоставления правительству Республики Кипр многомиллионных грантов удастся существенно повысить уровень жизни, «напитать» сферу услуг, стимулировать производство и другие отрасли экономики в северной части острова. Да, Сообщество предоставляло многомиллионные транши на очень жестких условиях, отслеживало использование ассигнованных денежных средств, поэтому даже при большом желании у греческих киприотов не было возможности «обескапиталить» турецкую общину.

В рассматриваемый период Европейское сообщество предоставило легитимному Кипру транш в размере 24 млн. экю. Выделенная сумма предназначалась для реализации совместных межобщинных проектов. Предполагалось, что описываемый экономический способ станет per se «мерой по укреплению доверия». ЕЭС передала Кипру этот последний четвертый авуар в рамках Четвертого финансового протокола, который реализовывался с 1996-го по 1999 год.

Быть может, уровень жизни турецких киприотов несколько повысился после того, как была построена единая канализационная система Никосии, на улицах-символах некогда единой и процветающей кипрской столицы Ледра и Онассагорас были созданы все условия для пешеходов в связи с их «педестрианизацией». Тем не менее, улучшение бытия никак не сказалось на твердом политическом сознании турецких киприотов, ведомых харизматичным и бескомпромиссным Р.Денкташем.

Греческие киприоты, полагаем, прилагали на определенном этапе усилия для того, чтобы непосредственно в переговорном процессе Республика Кипр — ЕЭС принимали участие турки-киприоты. Греческий специалист М. Михаэль утверждает, что «греки-киприоты были заинтересованы в решении кипрского вопроса. 12 марта 1998 года тогдашний президент РК и лидер греческой общины Г.Клиридис выступил с официальным обращением к турецким киприотам, призывая их стать членами всекипрской делегации и участвовать во вступительных переговорах».

обращение Г.Клиридиса не нашло поддержки истэблишмента турецких киприотов. лидер турецкой общины Р.Денкташ считал, что переговорный процесс, инициированный греками, не был легитимным. Турки-киприоты были убеждены, что греки-киприоты нарушили условия конституционных соглашений 1960 года, не спросив у них «совета» о целесообразности проведения переговоров и вступления в ЕС. Стремление войти в состав ЕС по «греко-кипрским рецептам» не могло найти поддержки в Лефкосии. По этой причине финальный этап переговоров по присоединению к ЕС с 2000 по 2004 годы проходил без участия турецких киприотов.

В начале XXI века, несмотря на проанализированную выше «идейную нестыковку» общин по вопросу евроинтеграции, в кипрском вопросе сложилась уникальная и крайне благоприятная политическая конъюнктура. Турецкие киприоты в целом трезво оценивали перспективы членства в Евросоюзе как положительные. Они понимали, что полноправное участие в европейском интеграционном объединении принесет им большие дивиденды. Так, в плане прямых политических выгод под эгидой ЕС удалось бы существенно улучшить состояние межобщинных отношений на острове, общеприменимое законодательство ЕС гарантировало бы туркам-киприотам защиту их прав, создало бы правовую базу для развития демократии. В соответствии с нормами acquis communautaire турецкая часть населения острова получила бы единое европейское Гражданство, которое дало бы ей возможность реализовывать свои права на образование, труд, отдых во всех странах-членах ЕС. Членство в ЕС открывало перед турками и широкие экономические горизонты, связанные с ростом уровня жизни, увеличением степени инвестиционной привлекательности Кипра, появлением новых возможностей для бизнеса.

«ЕС-овский» фактор, и в этом заключается его архиважная роль, «сцементировал» основы тогда еще хрупкого межобщинного диалога, интенсифицировал политические контакты кипрских греков и турок. В период 2002-го — начала 2004 гг. происходит, действительно, конструктивное оживление локального аспекта кипрского вопроса. Более того, на переговорах стороны вплотную подошли к консенсусу в отношении предмета кипрского урегулирования: было дополнено и согласовано до мельчайших деталей содержание концепта «двухобщинной и двухзональной федерации» как адекватного метода воссоединения Кипра.

Нетривиальностью динамики казуса Кипра не могла не воспользоваться ООН, предпринявшая решительную атаку с целью достижения всекипрского урегулирования с помощью плана Аннана. Субрегиональный игрок в лице ЕС был важным дополняющим звеном инициативы Аннана, которая будет подробно рассмотрена в четвертой главе данной работы.

В завершение этой мысли отметим, что расчет ООН на одобрение детального плана воссоединения обеих общин на Кипре греческими и турецкими киприотами и вступление в состав ЕС 1 мая 2004 года островного государства в статусе Объединенной Кипрской Республики не оправдался — 24 апреля 2004 года греки-киприоты в ходе референдума отвергли план Аннана. Кипр вступил 1 мая 2004 года в ЕС с незалеченной травмой этнического конфликта.

Итак, в данном параграфе мы проанализировали роль и место фактора Евросоюза в казусе Кипра. Убедились, что со становлением постбиполярного формата в мировой политике существенно увеличилась степень влияния иных акторов в кипрской проблеме. В данном случае, в «архитектуре» кипрского вопроса появился новый субрегиональный актор в виде наднационального образования — интеграционного объединения. В кипрских делах появился фактор Евросоюза — сильного игрока, заинтересованного в кипрском урегулировании для максимизации своей основной задачи. ЕС нацелился на очередное расширение периметра своих границ; Кипр не мог не привлекать внимание Брюсселя стратегическим положением и перспективной экономикой. Греки-киприоты также давно стучались в двери ЕС. Брюссель внес большой вклад в стабилизацию межобщинных отношений на острове, поскольку ЕС, безусловно, не мог обременять себя «проблемным» островом с застарелым этническим конфликтом. В результате, от экономических стимулов Евросоюз перешел к активной политической поддержке ооновских мирных инициатив по Кипру. Их кульминацией стало по сути появление параллельного ооновскому «еэсовского» измерения эффективного посредничества на Кипре. Хотя выполнить основную задачу — добиться кипрского воссоединения не удалось — Евросоюзу удалось добиться включения в свой состав Республики Кипр в 2004 году. В жизни разделенного Кипра начался новый этап, который обещал свершение надежд и турецких киприотов, о чем будет рассказано в следующем параграфе.

§2. ЕС в кипрской проблеме (2004-2012): «ограниченный импульс» Брюсселя

процесс присоединения Кипра к Евросоюзу, как уже упоминалось, был официально завершен 1 мая 2004 года. Четырьмя годами позже Республика Кипр стала членом Европейского монетарного союза: с 1 января 2008 года в обращение был введен евро. А 1 мая 2004 г. закончилась шестая волна расширения, объединенная Европа пополнилась десятью новыми государствами Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и Средиземноморья, ЕС стал насчитывать 27 стран-членов.

Казус Кипра и в новом «евросоюзовском» качестве обнаруживал свою уникальность, поскольку на перспективах воссоединения греческой и турецкой общин острова после провала плана Аннана на референдуме греко-кипрской общины 24 апреля 2004 года был поставлен крест, Кипр был принят в ЕС де-факто разделенным надвое. Таким образом, этнический конфликт на острове оставался неурегулированным, на Кипре продолжали существовать официально признанная Республика Кипра и нелегитимная ТРСК. В соответствии со статьей №10 Протокола о присоединении Кипра к Евросоюзу подтверждалось, что «Кипр принимается в Европейский союз в качестве де-факто единого государства, однако учитывая то обстоятельство, что северная часть островного государства не находится под эффективным административным контролем официального правительства Кипра, законодательные нормы ЕС на нее не распространяются».

Как видим, ЕС не мог оставаться в стороне от кипрского вопроса после того, как Республика Кипр стала страной-членом данного наднационального образования. Брюссель, ставший немаловажным внешним игроком кипрской ситуации, актором субрегионального уровня, во-первых, связал себя договорными обязательствами с РК. Они предусматривали, при необходимости, содействие справедливому разрешению кипрского вопроса после вступления Кипра в ЕС. Весной 2004 года законодательная гипотетичность стала императивом. Во-вторых, этническая разобщенность и отсутствие единого общего административного контроля над кипрской территорией разрушало экономические планы Брюсселя на Кипре.

таким образом, ЕС никак не мог выйти из системы кипрской ситуации, он был прямо-таки «обречен» на активные действия, дабы постараться сыграть на острове в игру с «ненулевым результатом». Тем не менее, после 2004 года эффективность «Еэсовского» измерения в кипрском урегулировании стала заметно снижаться, что привело к ограниченности потенциала импульса субрегионального актора. постараемся доказать данную рабочую гипотезу параграфа, разложив «по хронологическим полочкам» шаги ЕС на кипрском направлении и определив их место в системе межобщинных отношений на Кипре. однако перед выполнением поставленной задачи следует кратко остановиться на том, как воспринимали греческая и турецкая общины в 2004 году фактор ЕС в казусе Кипра на предмет его потенциала в кипрском урегулировании.

По мнению греческого специалиста Г.Кириса, «статус членства Республики Кипр в Евросоюзе усилил уверенность греков-киприотов в своем политическом авторитете. Они стали чувствовать себя еще более независимо — политическое руководство греческой общины во главе с лидером Т. Пападопулосом не имело серьезного стимула для интенсификации переговоров с турецкими киприотами ради поиска приемлемого варианта всекипрского урегулирования». На самом деле, вступление в ЕС являлось для греков-киприотов основной политической целью. Как только цель была достигнута, греческие киприоты предпочли абстрагироваться от кипрской проблемы. В свою очередь, ЕС как субрегиональный актор не стал катализатором таких импульсов, которые мотивировали бы греческих киприотов на продолжение переговоров с представителями турецкой общины по проблематике кипрского вопроса.

Совсем иной политический климат складывался в рассматриваемый период вокруг турецких киприотов: на севере острова набирали силу ростки «еврооптимизма». Данная тенденция объяснялась очень просто: после отклонения плана Аннана греками-киприотами на всенародном референдуме турецкие киприоты так и остались в международной политической изоляции. Да, к сожалению для них, южная греческая часть острова была принята в ЕС, греки-киприоты получили общеевропейское Гражданство, общеприменимое законодательство ЕС, возможность вести беспошлинную торговлю в рамках общеевропейского таможенного союза. Турецкие же киприоты не вошли в Евросоюз и не добились урегулирования территориальной проблемы. Таким образом, с весны 2004 года они фактически оказались в изоляции. Единственным способом прорвать ее было движение к Евросоюзу. По данным опроса общественного мнения, проведенного агентством «Евробарометр», в 2005 году 71 процент турецких киприотов ратовал за скорейшее присоединение к ЕС.

Брюссельский истэблишмент ясно понимал, что для завершения европеизации Кипра включение в свою политическую орбиту турецких киприотов было насущно необходимым. По этой причине вскоре после того, как к «европейской семье» присоединился официальный Кипр, ЕС приступил к реализации «программы помощи общине турецких киприотов» (далее — Программа помощи) в отношении Кипра неофициального, т.е. самопровозглашенной Турецкой Республики Северный Кипр, занимающей 37 процентов территории острова. Остановимся на этом сюжете подробнее.

«Лейтмотивным» документом, конкретизирующим условия и порядок реализации Программы помощи, является постановление европейского Совета №389/2006 от 27 февраля 2006 года. Перед тем, как перейти к анализу его содержания, считаем необходимым остановиться на ряде важных политических инициатив ЕС 2004 года. В первую очередь надо акцентировать внимание на заключении заседания европейского Совета, прошедшего в Люксембурге 26 апреля 2004 года: «Сообщество турецких киприотов выразило свое ясное желание жить с Европейским Союзом. Европейский Совет решительно настроен положить конец изоляции турецких киприотов и способствовать процессу воссоединения Кипра, оказывая поддержку экономическому развитию турецких киприотов. Европейский Совет обратился к Еврокомиссии с просьбой содействовать в исполнении решений такого рода. Особое внимание должно быть уделено вопросу экономической интеграции острова, улучшению контактов между сообществами греческих и турецких киприотов, содействию развития межобщинных контактов с органами ЕС. Европейский Совет рекомендует использовать для решения поставленных задач сумму в размере 259 млн. евро, которая уже зарезервирована для северной части Кипра на случай воссоединения острова».

Аналитики в Евросоюзе, на наш взгляд, правильно и оперативно оценили обстановку: бездействие в отношении турецких киприотов могло обернуться серьезным локальным кризисом казуса Кипра. Главной политической задачей Брюсселя в отношении Кипра, безусловно, являлось установление стабильности и территориального единства острова ради четкой реализации наполеоновских евроинтеграционных планов. Заметим, что слова Евросоюза не расходились с делами. Так, существенным шагом для установления стабильности на разделенном острове стало постановление о так называемой зеленой линии — границе, отделяющей Республику Кипр от самопровозглашенного государства турецких киприотов, принятое 29 апреля 2004 года.

Постановление вступило в силу в день присоединения Кипра к Евросоюзу и устанавливает режим пересечения «зеленой линии». Важнейшее положение данного акта свидетельствует о том, «что граница между Республикой Кипр и государством турецких киприотов не является внешней границей ЕС». Данное решение европейского Совета ввело упрощенный порядок пересечения «зеленой линии» для греческих и турецких киприотов, что не могло не способствовать росту трансграничного транзита товаров, капиталов и услуг. таким образом, закон о «зеленой линии» сыграл важную роль в деле межобщинного сближения, поскольку он четко регламентировал и оптимизировал процедурные вопросы пересечения границы. Безусловно, описываемый акт носил четкую либерально-прогрессивную направленность. вдобавок он обладал важным институциональным значением: постановление заложило условия применения норм в сфере таможенного и пограничного контроля общеевропейского законодательства, которые стали распространяться на турецких киприотов. Обратимся к фактам и проиллюстрируем справедливость утверждения о позитивной динамике реализации рассматриваемого постановления. Так, по состоянию на 2008 год количество ежемесячных пересечений границы увеличилось в 1,5 раза и составило 120 тыс. человек. В апреле 2008 года состоялось открытие пограничного перехода на центральной улице разделенной Никосии — ул. Ледра. Среднегодовой объем торговли по состоянию на 2011 год равнялся 7 млн. евро.

Итак, из рассмотренных политических шагов объединенной Европы вытекает четкая логика поддержки турецких киприотов. Более того, как отмечает ученый Кирис, «Евросоюз стал первым актором, принимающим в официальном порядке решения в отношении турецко-кипрской общины». При этом к сказанному необходимо добавить, что ЕС не признает легитимности самопровозглашенной Турецкой Республики Северный Кипр. иной дипломатической позиции от политического актанта-«тяжеловеса», сложенного из «кирпичиков» верховенства закона и прав человека, нельзя ожидать.

В Европейском Союзе отчетливо понимали, что кипрский вопрос должен решаться в рамках норм международного права. По этой причине, данное интеграционное объединение полностью поддерживает посредническую миссию ООН по мирному урегулированию. однако для того, чтобы ооновский механизм «заработал», нужно создать условия и предпосылки, которые придали бы мотивационный импульс переговорному процессу актантов локального уровня. В Брюсселе пришли к выводу, что нужно выводить турецких киприотов из многоуровневой изоляции, сделав ставку на социально-экономические аспекты отношений.

Здесь мы возвращаемся к ранее анонсированному постановлению европейского Совета от 27 февраля 2006 года с тем, чтобы подробнее рассмотреть его. На наш взгляд, в данном документе четко обозначена программа самостоятельных шагов Евросоюза в кипрском вопросе. «Точкой опоры» для ЕС в кипрской проблеме после 2004 года, повторим, является содействие развитию турецких киприотов. Эту мысль подтверждает название документа «Постановление об оказании финансовой помощи сообществу турецких киприотов», а в его содержании дается Интересно заметить, что краткосрочная перспективная глубина документа охватывает временной промежуток с 2006 по 2012 годы. Таким образом, для выполнения исследовательской задачи параграфа нам достаточно проанализировать содержание лишь названного постановления. Справедливости ради заметим, что иных «работающих» законодательных решений ЕС по Кипру в рассматриваемый хронологический промежуток принято не было.

Из анализа содержания документа несложно прийти к выводу, что двадцать программ, инициированных ЕС, призваны содействовать достижению глобальной цели — воссоединению Кипра и его полноценной европейской интеграции, в идеале исчерпанию конфликтного потенциала кипрского вопроса. Итак, Брюссель в своей инициативе сделал ставку на форсирование экономических и социальных аспектов развития сообщества турецких киприотов. однако внимание уделялось и политической составляющей, как мы убедимся далее. Целевой аудиторией «Программы финансовой помощи» стали фактически все слои турко-кипрского сообщества: «база реципиентов данной инициативы предельно широка, она включает студентов, преподавателей, фермеров, участников гражданского общества; конкретные шаги благотворно отразятся на жизни деревень, ферм, школ и университетов», — конкретизировал содержание программы Еврокомиссар по вопросам расширения и политики соседства Ш.Фюлле. Как видим, аналитики ЕС стремились удовлетворить интересы всех сторон, понимая императивность максимально возможного охвата представителей различных социальных групп. С другой стороны, в содержании евросоюзовской инициативы превалировал экономический Детерминизм, который, на наш взгляд, перекодировал потенциал фактора ЕС в негативное русло в плане реализации основной цели.

Тем не менее, как отмечает греческий специалист Кирис, «результатом реализации Программы финансовой помощи ЕС для турок-киприотов стало значительное повышение уровня жизни. Например, у представителей турко-кипрской интеллигенции появилась возможность участвовать в общеевропейских отраслевых программах, повысить уровень своей социальной мобильности. Фермеры получили новую современную с/х технику и технологии, для городских жителей долгожданной реальностью стал постоянный доступ к чистой питьевой воде и бесперебойной подаче электроэнергии. Получила поддержку и новые возможности активная часть турко-кипрского гражданского общества.

В подтверждение проиллюстрируем сказанное фактами. Так, в рамках подпрограммы «Развитие человеческого капитала» была выделена сумма в размере 8 млн. евро. целевые средства были израсходованы следующим образом:

) преподаватели начальных и средних школ, профтехучилищ получили возможность пройти стажировку в рамках повышения квалификации в стране-члене ЕС;

Большую материальную поддержку получило сельское хозяйство и фермеры: в целом на модернизацию агрикультуры с 2006-го по 2012 год ЕС выделил 29 млн. евро, что позволило значительно повысить урожайность основных с/х культур, способствовало развитию животноводства и пчеловодства.

территория Кипра, известно, не может похвастать обилием водоносных горизонтов. Под лозунгом «чистая вода для здоровой жизни!» в 2007- 009 гг. было ассигновано 46 млн. евро, что позволило решить «водную проблему» в городах Лефкосии, Гюньеле, Кирении, Лефке и Морфу.

Закончим конспективное изложение особенностей программы сюжетом, связанным с политическим развитием турецко-кипрской общины. В 2007 году на «содействие развитию гражданского общества турецких киприотов, создание условий для процветания атмосферы диалога, доверия и сотрудничества ради достижения межобщинного согласия были выделены средства в размере 10,4 млн. евро». Квинтэссенцией действий ЕС на кипрском фланге не могли не стать демократические ценности.

Однако изменили ли они кипрскую ситуацию к лучшему? Приблизили ли они и сама Программа финансовой помощи в целом достижение цели, поставленной Евросоюзом? И как охарактеризовать влияние и роль фактора ЕС в кипрской ситуации?

В свете этих вопросов подведем итоги параграфу и всей главе. Напомним, что на первых страницах данного параграфа мы выдвинули рабочую гипотезу о непродуктивности политики ЕС в кипрской проблеме после вступления официального Кипра в состав данного объединения. Мы проанализировали все действия Евросоюза на кипрском направлении и убедились в том, что они носили ярко выраженный экономический характер. Действительно, аналитики ЕС руководствовались логикой homo economicus и полагали, что социоэкономический детерминизм станет мощным стимулом для прорыва изоляции турецкой общины, будет способствовать оживлению контактов турок Кипра с кипрскими греками, посеет в массах семена «еврооптимизма».

Однако, в период 2004-2012 гг. происходит значительное падение влияния фактора ЕС в кипрской ситуации. Так, согласно данным официального опроса общественного мнения, в 2011 г. лишь 48 процентов турецких киприотов были «еврооптимистами», т.е. поддерживали политический курс ЕС в отношении непризнанной ТРСК и надеялись на присоединение северной части Кипра к ЕС. На наш взгляд, Евросоюз не придал значение объективному ухудшению политического климата турко-кипрской общины после того, как в 2004 году греческие киприоты «возвысились» над турецкими, примкнув к ЕС. Помощь ЕС в рамках финансовых программ неоспоримо ценна, однако Брюссель «зациклился» на экономике, устранившись от политики.

названная тенденция не была актуальной на рубеже XX-XXI веков, что позволило фактору ЕС выдвинуться на авансцену наряду с ооновским форматом в деле кипрского урегулирования, стать параллельным и взаимодополняющим измерением к ооновскому вектору внешнего уровня кипрской системы. A propos, о международном уровне казуса Кипра в ооновском формате пойдет речь в следующей главе нашего исследования.

Глава 3. международный уровень казуса Кипра

§1. Посреднические усилия и инициативы ООН в кипрской проблеме (1992-2004)

Организация Объединенных Наций — универсальная политическая организация, служащая площадкой для выработки наиболее важных всеобъемлющих решений по крайне актуальным и не терпящим отлагательств вопросам мировой политики в соответствии с нормами международного права. ООН, как известно, правомочна решать вопросы войны и мира. Не стоит при этом забывать, что еще одним немаловажным форматом деятельности ООН является «миротворческий кластер»: под эгидой ООН «выковываются» различные инициативы, планы урегулирования, принимаются резолюции, которые предусматривают отправку в нестабильный кризисный район «голубых касок»…

Миротворческая деятельность Объединенных Наций, разумеется, не могла обойти стороной этнический конфликт на Кипре. Вот уже почти полвека на средиземноморском острове действует миротворческий контингент: мандат миссии был установлен Резолюцией Совбеза ООН №186. С тех пор он неоднократно продлевался, а контингент ВСООНК (UNFICYP) размещен вдоль разделяющей Кипр «зеленой линии» и поныне.

Мы не можем, к сожалению, целиком и полностью сфокусироваться на интересном сюжете миротворчества на Кипре, поскольку большая часть его выходит за хронологические рамки нашей работы, вдобавок объем параграфа четко лимитирован. потому сконцентрируемся на посреднических усилиях ООН в кипрской проблеме в постбиполярный период. В рамках этой темы, кстати, рассмотрим и деятельность ВСООНК на современном этапе.

В сферу исследовательских задач параграфа входит анализ и оценка эффективности деятельности ООН на Кипре с 1992-го по 2004 год. структура параграфа выстраивается в хронологическом ключе. Последовательно рассматриваются такие инициативы ООН, как «Пакет идей» 1992 года, меры по строительству доверия 1993- 1994 гг., «челночные переговоры» с лидерами греческой и турецкой общин 1998-2000 гг. «Оперативную» часть параграфа завершает критический анализ кульминационного этапа деятельности ООН на Кипре — плана К. Аннана.

С теоретической точки зрения необходимо отметить, что ООН является внерегиональным многосторонним актором, играющим роль самостоятельного формата кипрского дискурса. На наш взгляд, ооновский формат является важным звеном комплексной системы кипрской проблемы, «генератором импульсов» на международном уровне. Как справедливо заметил российский специалист О.Н. Бредихин, «ООН, как и Евросоюз, — пересекающиеся плоскости международно-политического взаимодействия вокруг Кипра». Подтверждают тезис о значимости ооновского формата и зарубежные ученые-кипроведы, такие как Р. Фишер, Б. Брум и А. Калибер.

начальную хронологическую скобку открывает инициатива ООН в форме «Пакета идей» 1992 года. Остановимся на ней поподробнее. «Пакет идей» — это совокупность документов, классифицированных по «главам» межобщинных переговоров. таким образом, в начале 1990-х годов ООН руководствовалась пакетным подходом к кипрской проблеме.

«Пакет идей» был выдвинут тогдашним Генсекретарем ООН Б.-Б. Гали 10 апреля 1992 года в качестве основы для кипрского урегулирования. Его основная идея предусматривала создание двух федеративных государств с идентичными полномочиями для защиты культурной самобытности и гарантий политического равенства каждой общины. Предполагалось разделение властей между федеративными государствами и федеральным правительством. Полноправное демократическое представительство обеих общин должно было осуществляться в рамках двухпалатного законодательного органа.

В целом можно согласиться с точкой зрения российского специалиста О.Н. Бредихина, который полагает, что «Пакет идей» был по большей части весьма сбалансированным документом, учитывавшим интересы обеих сторон. В подтверждение этого тезиса заметим, что пакетный подход ООН предусматривал решение стержневых проблем кипрского конфликта с опорой на разделяемые обеими общинами принципы «двузональности и двухобщинности».

Но, как известно, «дьявол кроется в деталях». Итак, какие частности не были учтены ООН и предопределили провал «пакетной» инициативы? Полагаем, самой серьезной ошибкой Б.-Б.Гали и его команды явилась неправильная оценка конъюнктуры локального уровня кипрской проблемы. Так, у тогдашнего лидера турецких киприотов Р.Денкташа не было стимулов к продуктивному ведению переговоров по всекипрскому урегулированию, поскольку в правительстве самопровозглашенной ТРСК на тот момент не было ни одной политической силы, которая могла сломить упорство Денкташа и «толкнуть» его на конструктивную траекторию в переговорах.

Конкретные детали предложений «Пакета идей» обрекли эту инициативу на провал. В особенности это касается положения о предоставлении греческим киприотам гарантий безопасности, в соответствии с которыми предполагалось сохранить систему гарантий 1960 года в виде возможности вмешательства стран-гарантов и закрепления турецкого военного присутствия. таким образом, документ не соответствовал основным интересам греков-киприотов.

Еще больше ооновская инициатива противоречила чаяниям турецких киприотов. Турецкие киприоты не соглашались с основами федеративного устройства объединенного кипрского государства: такой статус был для националистического Денкташа null and void — «нулем и пустотой». лидер турецких киприотов выступал за предоставление турецкой федеративной части суверенитета и права выхода из состава федерации.

вполне закономерно, что вскоре после старта межобщинных переговоров они зашли в тупик, а в августе 1992 года и вовсе были прерваны. Окончательно «Пакет идей» исчерпал себя в ноябре 1992 года. Таким образом, «пакетный» метод как попытка кипрского урегулирования в деятельности ООН оказался непродуктивным, поскольку стороны «утопили здравый смысл в деталях, увязнув в пикировках относительно ряда казуистических понятий».

следующим шагом, предпринятым ООН на кипрском фланге, стал комплекс мер по укреплению доверия. тактика посредничества ООН, таким образом, существенно изменилась — в июле 1993 года Генсек ООН представил на обсуждение лидеров греческой и турецкой общин ряд предложений. Предполагалось, что решение отдельных вопросов создаст условия для поэтапного выхода на очередной, более качественный виток межобщинных переговоров и сгладит «промахи» неудачного «пакетного подхода». После провала ранее выдвинутых ооновских инициатив, которые, как видим, были ориентированы на быстрое и всеобъемлющее достижение межобщинного урегулирования, в ООН надеялись, что «меры по строительству доверия» будут средством медленным, но верным.

Расчет аналитиков Объединенных Наций, однако, не оправдался. Итак, в чем же заключалась суть инструмента confidence-building (строительства доверия)? В первую очередь необходимо отметить, что предлагаемые меры во всей их совокупности должны были смягчить последствия политической и экономической изоляции турецко-кипрской общины. Да, греческий специалист М. Михаэль верно отметил, что «руководству турецких киприотов надо было создать настрой на переговоры».

Перейдем непосредственно к содержанию данной ооновской инициативы. На первом этапе реализации программы (май-июнь 1993 г.) лидеры греческих и турецких киприотов Г.Клиридис и Р.Денкташ были ознакомлены с первичным содержанием программы. Так, турецким киприотам было предложено приступить к передаче района Вароши под контроль ООН. В адрес киприотов-греков была высказана просьба рассмотреть вопрос о возобновлении работы международного аэропорта Никосии для его коммерческого использования в интересах обеих общин. В первой половине 1993 г. состоялись и встречи лидеров общин по данной проблематике, в ходе которых предложения ООН получили сдержанное одобрение.

По логике ооновских аналитиков, в случае возобновления работы столичного аэропорта у турецких киприотов появилась бы возможность значительно улучшить свое экономическое положение. конечно, в идеале турки Кипра могли рассчитывать на участие в коммерческой эксплуатации «воздушной гавани» Никосии, создание собственной авиакомпании, возможность взимания различных аэропортовых сборов. однако подобные перспективы вызывали настороженность у политического истэблишмента греков Кипра. названные потенциальные возможности турецких киприотов вызывали у греков-киприотов опасение, что их материализация приведет к косвенному международному признанию ТРСК.

Турецкие киприоты не воспринимали, увы, выполнение договорных обязательств как императив: как известно, предварительная договоренность о передаче Вароши грекам-киприотам для ее заселения была достигнута еще в 1979 году. На первый взгляд, еще одна «мелкая» уступка в виде демилитаризации прилегающей к городку трассы фактически стала принципиально невыполнимой для турецкой стороны.

Как видим, посредническая деятельность ООН в деле кипрского урегулирования, применившей тактику по «строительству доверия», вновь оказалась бесплодной. попытки «взрастить» доверие на ниве «мелких» уступок обернулись триумфом жестких реалий политического реализма и полуторалетней агонией инициативы.

действительно, переговоры в рамках confidence-building measures велись с середины 1993-го до начала 1995 года. Первая фаза межобщинного «взаимодействия» — ipso facto, непрекращающихся противоречий длилась с июля 1993-го до лета 1994 года. Далее происходило постепенное затухание ооновского импульса.

В середине 1990-х годов кипрский вопрос вновь зашел в хронический тупик, равно как и ООН взяла тайм-аут в деле «инициативного конструктивизма». Следующим серьезным посредническим предприятием ООН стал план Аннана, ставший предметом межобщинных переговоров в период 2002-2004 гг. однако перед тем, как перейти к конспективному анализу основных пунктов названного документа, в нескольких строках раскроем особенности деятельности ООН на Кипре с 1997 до 2002 гг.

большой вклад в дело кипрского урегулирования внес Генсек ООН К. Аннан. Его первым шагом на кипрском направлении стал возврат к «пакетному подходу» в новом, обновленном качестве. Так, в середине 1997 г. Аннану удалось инициировать очередной раунд межобщинных переговоров между лидерами общин Г.Клиридисом и Р.Денкташем. Первый раунд переговоров при посредничестве спецпредставителя Генсека ООН Диего Кордовеса прошел успешно, однако турки-киприоты завели второй раунд в тупик.

В течение 1998-го — первой половины 2002 года подготавливалась почва для решительной атаки — плана Аннана: для снятия уровня напряженности был проведен ряд «челночных переговоров» при посредничестве спецпредставителей ООН А.Эркуса и А. де Сото. действительно, как отмечает американский исследователь-международник Рональд Джеймс Фишер, «ООН организовала этот процесс, дабы прощупать почву межобщинной готовности и потенциала урегулированию, to pave the way — проторить путь для аннановской инициативы. основной задачей челночных переговоров являлось детальное ознакомление ооновских посредников с позициями обеих сторон кипрского конфликта по ключевым вопросам безопасности, территории, собственности и разделения властей».

По завершении названного этапа, во второй половине 2002 года продолжились переговоры о сближении между турецко-кипрским лидером и руководителем греческих киприотов — президентом Кипра. традиционно они были «марафоном на месте». Нарастал уровень нестабильности локальной подсистемы, ситуация могла привести к болезненному пату или, в худшем случае, вызвала бы серьезный кризис. В сложившейся обстановке надо было действовать быстро и решительно. По этой причине, Генсек ООН К.Аннан официально представил инициативу по кипрскому урегулированию в ходе заключительного раунда переговоров о «сближении» между лидерами турецкой и греческой общин 11 ноября 2002 года. ООН как системный элемент международного аспекта проблемы «ответила» на локальный «вызов» — угрозу дестабилизации системы ввиду нестабильности и недостаточного прогресса межобщинных переговоров. вероятность развития негативных сценариев действительно была сведена к нулю. Начался долгий переговорный процесс… Необходимо отметить, что план Аннана стал предметом обсуждения в течение более 50(!) раундов межобщинных переговоров с конца ноября 2002-го до конца марта 2004 года, поскольку каждая деталь имела значение. Генсек ООН рассчитывал, что результат посредничества — значительно переработанные и дополненные положения о принципах государственного устройства и основах функционирования — устроят в равной степени как греческих киприотов, так и представителей турецкой общины. Не мог не учитывать тогдашний Генсек ООН и позитивных сдвигов в «пространстве» кипрского вопроса. По мнению О. Бредихина, «план Аннана был нацелен на максимально результативное использование сложившейся благоприятной международной конъюнктуры для решительного внедрения на Кипре «всеобъемлющего урегулирования».

Фактически в начале XXI века на региональном уровне системы кипрской проблемы открылись «окна возможностей». На самом деле, в региональной специфике создались условия для тесного политического сотрудничества между двумя motherland states, странами, являющимися историческими родинами кипрских турок и греков, — Турцией и Грецией соответственно. Турции удалось совершить впечатляющий экономический рывок, ее внешняя политика стала открытой, многовекторной, направленной на конструктивное сотрудничество после прихода к власти Партии справедливости и развития в начале 2002 года. Ее руководитель Р.-Т. Эрдоган, возглавляющий эту ведущую турецкую силу и сегодня, сразу после того, как он был объявлен премьер-министром страны, провозгласил честные и конструктивные переговоры императивом для успешного кипрского межобщинного диалога. «Политический курс турецкого премьера Эрдогана в форме содействия плану Аннана стал одним из важных факторов, который создал реальные условия для придания динамического импульса турецко-греческим отношениям. В результате, началось турецко-греческое сближение <…> турецкие премьер и президент Эрдоган и Гюлль смогли снять остроту восприятия кипрского вопроса националистическим правительством ПАСОК во главе с лидером Г.Папандреу» [4], — констатирует немецкий специалист Фаустманн.

позитивное влияние на динамику кипрской ситуации не мог не оказывать субрегиональный фактор Европейского Союза. об эффективной взаимосвязи «брюссельского пряника» европейского членства и кипрского вопроса мы уже рассуждали в соответствующей главе. В этой части данной работы заслуживает упоминания интересная взаимосвязь фактора ЕС и плана Аннана. Она носила процедурный характер и заключалась в том, что временные рамки принятия решений по отдельным пунктам плана, его дополнению, пересмотру и корректировке были увязаны с графиком выполнения Кипром обязательств в рамках «присоединительного» процесса к Евросоюзу.

Если при разработке предыдущей значимой инициативы ООН — «Пакета идей», в чем мы убедились, основное внимание уделялось детализации ее содержания, то в данном случае акцент делался на временной точности и четкости. действительно, реализация первого предварительного этапа обсуждения плана на межобщинных переговорах была «привязана» к Гаагскому саммиту ЕС (март 2003 года), а заключительный этап — референдум по плану Аннана — был назначен за неделю до формализации кипрского евросоюзовского членства. На этом основании в заголовке параграфа используется прилагательное «четкий» в качестве его основной характеристики.

«Четкая» инициатива создавала стабильный и продуктивный климат межобщинных переговоров. Их результатом стало появление новых, отредактированных версий плана. Так, первый вариант от 11 ноября 2002 года стороны «забраковали». Такая же участь постигла вторую, третью и четвертую версии плана, датируемые 10 декабря 2002-го, 26 февраля 2003-го и 29 марта 2004 годов. Annan — V — финальная версия плана была закончена 31 марта 2004 года. Референдум по вопросу принятия плана Аннана состоялся 24 апреля. однако 65 процентов киприотов-греков отвергли его.

Почему так получилось? Какие факторы это вызвали? Для ответа на поставленные вопросы необходимо:

а) проанализировать план Аннана, выделить наиболее значимые положения;

б) определить «проблемные поля», уточнить расхождения в позициях сторон;

в) определить характер межобщинного восприятия идей, заложенных в плане.

Итак, цель плана — урегулирование кипрского конфликта <#"justify">На наш взгляд, немалая степень вины за срыв «исторического шанса» в окончательном разрешении кипрской проблемы лежит на греческих киприотах, волеизъявление которых, безусловно, носило очевидный контрпродуктивный эффект. Вдобавок, решительное «Охи!» на референдуме, т.е. подавляющее количество голосов «нет», было следствием скорее взбалмошной эмоциональности, нежели взвешенной обдуманности.

«растущий уровень благосостояния, повышение имиджа легитимности греческих киприотов, возрождение этнического национализма, соблазн скорого членства в Евросоюзе — все эти факторы засеяли переговорное поле зернами враждебности», — образно отмечает греческий специалист М. Михаэль, уходя от универсальной и отчасти неполноценной эмоциональной оценки.

Тем не менее, вернемся к предыдущему пассажу, в котором выдвинут тезис о «необдуманной горячности» греческих киприотов при принятии судьбоносного решения. О правильности выдвинутой версии свидетельствуют следующие факты: а) в начале 2004 года происходит идейный водораздел по кипрской проблеме в рамках локального политического ландшафта: появляется крыло «прагматистас» — сторонников умеренного курса и «маитики паратакси» — крайних правых радикалов; общественное мнение было более восприимчиво, настроено «на волну» радикальных националистов, которые задемагогизировали здравый смысл ; б) лидером греческих киприотов в 2004 году стал ультраантиюнионист Тассос Пападопулос, он апеллировал к панэллинизму и открыто выступал за полный разрыв с турецкими киприотами.

Из изложенного четко вытекает, что окончательный провал ооновской инициативы в конце апреля 2004 года был явлением логичным и объяснимым. Более того, вышеприведенные факты подтверждают правильность умозаключения о сложившейся тогда негативности локальной ситуации. Этот тренд актуализировался с начала 2004 года и сохранял свою динамику до февраля 2008 года. На наш взгляд, данным обстоятельством нельзя пренебрегать при анализе системы кипрского конфликта в комплексе, иначе произойдет искажение результатов научного исследования.

В нашем случае, в контексте данного параграфа вывод о локальном «ледниковом периоде» в политической системе служит четким теоретическим объяснением бесплодности миротворческих усилий ООН на кипрском направлении с 2004-го по 2008 год. По этой причине, а также ввиду ограниченности объема настоящей работы не будем останавливаться на чисто формальных призывах, адресованных лидерам греческой и турецкой общин соответственно, со стороны ООН о возобновлении «продуктивного диалога», о котором в тот период времени не могло быть и речи. В подтверждение приведем еще два факта: а) президент Республики Кипр Т. Пападопулос не проявлял инициативы в межобщинном диалоге на протяжении всего периода нахождения у власти с 2004-го по 2008 год; б) в декабре 2005 года по итогам парламентских выборов в ТРСК к власти вернулась Националистическая партия единства (UBP), сближение интересов на треке кипрского урегулирования стало утопией.

Таким образом, на фоне обозначенных ситуативных факторов ООН была вынуждена временно уйти в Ситуация изменилась в феврале 2008 года с приходом к власти в Республике Кипр нового президента Димитриса Христофиаса. Как много зависит от локальных условий! Первым шагом избранного кипрского лидера стало заявление о намерении «начать полномасштабные переговоры с лидером турецкой общины по воссоединению Кипра», сделанное в конце февраля 2008 года. Заявление, что отрадно, не было сделано «в пустоту»: вскоре последовали конкретные шаги, политической воле одного политического лидера удалось «оживить» переговорный процесс по давней проблеме. Уже через месяц вакуум стал заполняться: 21 марта состоялась встреча президента Кипра — лидера греческих киприотов Д.Христофиаса и лидера турецких киприотов М.А.Талата. включалась в процесс и Организация Объединенных Наций: на роль спецпредставителя Генсека ООН был назначен главнокомандующий контингентом ВСООНК Михаэль Моллер. В истории кипрского вопроса начался новый период, время «больших надежд». В данном параграфе наша рабочая гипотеза заключается в том, что период 2008-2012 годов являлся наиболее благоприятным для разрешения ситуации кипрского этнического конфликта и достижения конечной цели воссоединения острова; данная парадигма характеризовалась объективными системными факторами. В сложившейся ситуации, как мы полагаем, сложились все условия для того, чтобы потенциал ООН как «всемирного миротворца» был реализован. В связи с этим напрашиваются следующие вопросы: будут ли реализовано «окно возможностей»? Какую роль сыграет ООН как посреднический институт, сумеет ли данная организация повторить свое хоть неудачное, но кульминационное начинание — план Аннана в новых, более благоприятных с точки зрения локальной системной конъюнктуры условиях?

Для ответа на них обратимся к последовательному анализу соответствующих источников — резолюций, докладов Генерального секретаря ООН, ряда постановлений председателя Совбеза ООН. A propos, названные документы доступны не только на официальном сайте ООН в Интернете: представительством ООН на Кипре был создан специальный веб-сайт, посвященный процессу мирных переговоров на Кипре и оценке роли ООН в кипрском урегулировании. называется он UN Cyprus Peace Talks — «Мирные переговоры при посредничестве ООН на Кипре» и, что важно заметить, охватывает временной промежуток с 2008 года до фактически дней сегодняшних. Вот, полагаем, первое косвенное объяснение правильности выдвинутой рабочей гипотезы…

Вернемся, однако, к существу рассматриваемого вопроса. Итак, как мы заметили, период 2008 — 2012 гг. стал определяющим в кипрской ситуации в плане реализации миротворческого потенциала ООН. Мы также заметили, что 2008 год привнес ощутимый новый импульс в «замшелый» переговорный процесс по казусу Кипра. И связано это было с глобально-локальными политическими изменениями на Кипре. Продолжим развивать этот тренд, подкрепляя его соответствующими фактами.

«Сейчас существует беспрецедентная возможность добиться решающего прогресса в процессе кипрского урегулирования <…> ООН призывает греческую и турецкую стороны на Кипре полностью использовать эту возможность» — говорится в резолюции СБ ООН №1847 от 12 декабря 2008 года. Данный документ, на наш взгляд, четко определяет важность позитивных системных изменений в кипрской проблеме, произошедших в 2008 году. Помимо «главного», набившего оскомину решения резолюции — на очередные полгода продлить мандат контингента «голубых касок» ВСООНК, в названной резолюции нашли отражение «второстепенные» факторы. Так, в ее тексте конспективно отмечаются основные «прорывные» вехи межобщинных переговоров, позитивные изменения пограничного режима вдоль «зеленой линии», констатируется положительная динамика в процессе разминирования в пределах буферной зоны, работе Комитета по вопросам пропавших без вести, говорится о возрастающей роли гражданского общества в решении кипрской проблемы.

Резолюции Совбеза, как известно, состоят из двух частей — преамбулы и operatives — оперативных указаний и рекомендаций. Они направлены на решение одной или нескольких четко очерченных задач, не призваны отражать проблему во всей ее совокупности и многогранности. этой цели служит иной вид ооновской документации — доклады Генерального секретаря данной международной организации.

Доклады Генсека ООН Пан-Ги Муна от 2 июня и 28 ноября 2008 года соответственно раскрывают перед нами полный хронологический ряд событий 2008 года с участием ООН как посредника в переговорном процессе по кипрскому вопросу. «Оперативная» часть докладов открывается аналитическим материалом, посвященным первой встрече президента Республики Кипр Д.Христофиаса и турецкого лидера М.А.Талата, прошедшей 21 марта 2008 года. Альфой и омегой данной встречи стала «позитивная и сердечная атмосфера переговоров, приведшая к консенсусу по вопросу проведения полноценных переговоров при посредничестве ООН». Также в ходе данного мероприятия была достигнута принципиально важная «договоренность о начале взаимных консультаций в рамках шести рабочих групп и семи технических комитетов». кроме того, лидерам обеих общин удалось договориться по вопросу открытия пограничного пункта в центре Никосии, ipso facto это событие имело большое символическое значение.

Таким образом, мы видим, что «окно возможностей» для кипрского урегулирования распахнулось на локальном уровне системы казуса Кипра, «прорубили» его сами греческие и турецкие киприоты, воспользовавшись благоприятным modus vivendi. Сильный ход непосредственных участников кипрской ситуации перевел кипрскую партию из цугцванга в открытый и перспективный миттельшпиль для ООН.

Маховик конструктивного импульса истэблишмента греческих и турецких киприотов продолжал раскручиваться в позитивном направлении, о чем свидетельствует оценка ситуации Генсеком ООН в указанных докладах. Так, 26 апреля 2008 года состоялось долгожданное открытие КПП в центре Никосии; 23 мая прошла очередная встреча лидеров греческих и турецких киприотов. однако ее решения носили далеко не маловажный характер: стороны не только согласовали единую общую позицию по политическому будущему Кипра, но сумели договориться о реализации комплекса «мер по строительству доверия». таким образом, в кипрской проблеме произошел качественный скачок: ООН уже не предлагала сторонам программу «мер по строительству доверия», участники кипрского этнического конфликта достаточно «созрели» для того, чтобы решать обозначенную проблему без прямого вмешательства ООН.

«процесс воссоединения Кипра и мирных переговоров по кипрской проблеме должен вестись по инициативе Кипра; решения и предложения вправе выдвигать лишь турки и греки Кипра» — так обозначила ООН свою позицию по кипрской проблеме. Самой организации приходилось лишь держать руку на пульсе кипрских событий, отслеживать развитие ситуации, гарантировать мир и стабильность обстановки на острове. В решении этих задач существенную помощь данной политической организации оказывал спецпредставитель Генсека ООН на Кипре А.Даунэр, опытный кадровый австралийский дипломат, назначенный на должность 10 июля 2008 года. Безопасность острова из года в год стабильно обеспечивалась решением резолюций Совбеза об очередном продлении мандата ВСООНК.

События на «кипрском треке» продолжали развиваться в позитивном ключе. В завершение анализа событий прогрессивного 2008 года остановимся еще на двух датах встреч лидеров турецкой и греческой общин: 1 июля и 3 сентября. Чем же они примечательны с точки зрения позитивных сдвигов в кипрской проблеме?

В первую очередь, в отношении обоих названных мероприятий сохранилась концептуальная логика первостепенности локального измерения. таким образом, в переговорах по казусу Кипра решения, предложения и замечания не навязывались внешними актантами, а «выковывались» в многораундовых межобщинных переговорах. вдобавок, «двигателем» внутрикипрского переговорного процесса был четко выраженный личностно-субъективный фактор. Действительно, как справедливо отмечается в более позднем Докладе Генсека ООН (начало 2010 г.) «конструктивный настрой и атмосфера сотрудничества в процессе межобщинного диалога были следствием прагматичного подхода президента Республики Кипр Д. Христофиаса, который получил поддержку лидера турок Кипра М.Али Талата». На наш взгляд, благоприятное стечение внешнеполитических факторов сыграло положительную роль. С одной стороны, в рассматриваемый период региональные лидеры — Греция и Турция отошли от националистических установок во внешней политике, Кипр перестали рассматривать напрямую как объект панэллинистической и пантюркистской сфер влияния соответственно. С другой стороны, турецкие киприоты стремились к реализации «Есовских» перспектив, надеясь, что присоединение к данному интеграционному объединению снимет остроту и тяжесть экономических проблем. Единственным легальным способом добиться права стать равными греческим киприотам по статусу, добиться законного начала применения acquis communautaire в северной части Кипра было воссоединение острова. Лидер турецких киприотов М.Али Талат характеризовался как «проюнионистский», т.е. склонный к компромиссу политик. Это качество подтвердилось в ходе встречи лидеров кипрских общин, прошедшей 1 июля. В ходе данного мероприятия «были детально обсуждены вопросы единого общекипрского суверенитета и гражданства; согласованы действия рабочих групп».

После того, как договоренность по ключевым вопросам была достигнута, стороны вышли на этап полноценных переговоров, которые были «запущены» 3 сентября 2008 года. К сожалению, в нашем распоряжении нет непосредственных расшифровок с каждого заседания переговорных групп и комитетов: информация носит конфиденциальный характер и хранится в Национальном архиве Никосии. Доступ к ней для обычных исследователей закрыт.

Следующий, 2009 год, также прошел под знаком позитивных изменений в кипрском вопросе. Так, более предметным стал вырисовываться диалог в рамках рабочих групп: «сторонам удалось сделать шаг вперед в плане реализации комплекса мер по укреплению доверия <…> продолжилась деятельность по разминированию буферной зоны; Комитет по вопросам пропавших без вести продолжал вести свою деятельность».

Помимо ставшего «традицией» формата длительных межобщинных переговоров и определенной пассивности «миссии добрых услуг ООН», в структуре переговорного процесса по кипрской проблематике происходит качественное изменение в мае 2009 года. Тогда началась реализация проекта «Кипр 2015» в рамках программы Action for Cooperation and Trust — «Действие для сотрудничества и доверия» под эгидой UNDP — ПРООН. Фактическим следствием предпринятого ООН шага стало повышение степени влияния и авторитета ООН как независимого посредника в кипрских делах. Мы не будем подробно останавливаться на данной инициативе, заметим только, что предполагаемая цель проекта предусматривает «устойчивое решение кипрской проблемы посредством объективного исследования и честного диалога между представителями гражданского общества на Кипре к 2015 году». таким образом, как представляется, данное действие являлось значимым прикладным дополнением к полевой миротворческой миссии ООН.

лидеры кипрских этнических групп, как уже говорилось, должны были сами «обустраивать» мир в своем доме. Добиться поставленной цели можно было только с помощью переговоров, процесса тягучего и длинного. наверное, многораундовые переговоры стали серьезным вызовом, который исподволь «высасывал» из руководителей обеих общин инициативность и настрой на достижение «кипрской унии». Импульс 2008 года стал постепенно затухать к концу 2009 года. Хотя встречи лидеров общин не стали «бегом на месте», что было характерно для начала постбиполярного периода, однако на деле стороны «застряли» в казуистике процедурных вопросов по гармонизации законодательства: нелегким было справедливое решение вопросов совместного управления и разделения полномочий, проблем единой кредитно-денежной политики, вопросов конвергенции норм непризнанной «ТРСК» с законодательством ЕС.

В комментариях к заключительной встрече лидеров греческой и турецкой общин Кипра, прошедшей 21 декабря 2009 года, координатор «миссии добрых услуг» ООН Яссер Сабра, тем не менее, указал на то, что «оба лидера выразили надежду на окончательное решение кипрской проблемы и воссоединение острова в 2010 году».

Как известно, humanum errare est, и насколько серьезным заблуждением оказался этот прогноз! На самом деле, с начала 2010 года стороны увязли в деталях переговорного процесса. Приливная волна энтузиазма лидеров греческой и турецкой общин откатилась назад с берега кипрской надежды в море бесконечных пикировок и противоречий. субъективный фактор, личностная харизма Димитриса Христофиаса не «заводила» процесс мирного урегулирования ООН.

Потенциал авторитета ООН как проводника «миссии добрых услуг» стремительно снижался. Вскоре и субъективный фактор оказался исчерпанным. Выборы главы самопровозглашенной «ТРСК», состоявшиеся» 18 апреля 2010 года, сменили положительный вектор в личностном факторе на негативный, поскольку к власти на севере Кипра пришел ярый поборник независимости турецко-кипрского государства Дервиш Ёроглу.

В кипрской проблеме вновь обозначилась негативная динамика. С одной стороны, с 2009 по 2012 годы в урегулировании казуса Кипра был достигнут некоторый прогресс: так, в октябре 2010 года был открыт очередной КПП Лимнитис/Есилермак на «зеленой линии»; под эгидой ООН и при непосредственном участии Генсека ООН прошли многочисленные встречи, где обсуждалась реализация посреднических процедур; проводились полевые исследования в рамках программы Cyprus 2015. Тем не менее, названные отдельные достижения в рамках кипрского урегулирования, естественно, снимали напряженность межэтнической ситуации, однако не могли способствовать прогрессу в решении кипрского вопроса.

несмотря на отрицательный баланс достижений в разрешении казуса Кипра в период 2010 — 2012 годов, нельзя не признать тот факт, что в целом ООН являлся мощным и стабильным международным актором в кипрской проблеме, выступая в качестве «пассивного» агента в плане навязывания готовых рецептов и решений по купированию кипрской проблемы. «Пассивность» являлась частью общей стратегической линии ООН на «кипрском фланге» после 2008 года, когда новыми красками заиграла «миссия добрых услуг» ООН.

Как видим, сюжет взаимодействия ООН и участников кипрской ситуации занимает важное место в комплексной системе казуса Кипра. В «архитектуре» этого конфликта немаловажную роль сыграл и личностно-субъективный фактор, который на определенном этапе «оживил» кипрские дела. Кипрский вопрос — пример многоярусно-запутанного «тупика» мировой политики. однако и в застойном болоте есть свежие подводные течения, вселяющие надежды на «свет в конце туннеля». Сейчас самое время сделать обобщающие выводы, развить основные идеи полученных в данной работе результатов, о чем пойдет в речь в заключении к нашему исследованию.

Заключение

Итак, поставлена точка в заключительных предложениях третьей и финальной главы нашего исследования. Мы строго следовали перечню поставленных задач с тем, чтобы достичь главной цели исследования — определить и проанализировать роль, место и динамику внешнеполитического аспекта казуса Кипра в постбиполярный период. Тем не менее, без единого общего резюме основных достигнутых результатов работы, развития полученных в ходе исследования авторских идей данная выпускная квалификационная работа, естественно, будет неполной.

Кипрская проблема, что неоднократно отмечалось на страницах настоящей работы, — феномен многоаспектный и многосоставный. В этом мы убедились еще на этапе составления плана исследования, когда был предварительно очерчен список объектов, образующих «внешний слой» комплекса казуса Кипра. первоначальный список включал в себя не только региональные державы и международные организации — Грецию, Турцию, ООН, ЕС; планировалось, что в ходе анализа кипрской проблематики будут рассмотрены позиции иных акторов мировой политики — государств, связанных с Кипром и имеющих стратегические интересы в регионе Восточного Средиземноморья. К числу таковых относятся великобритания и США.

Анализ «архитектуры» здания кипрского этнического антагонизма начинается с регионального уровня, ставшего объектом исследования открывающей данное сочинение главы. Мы убедились в непреходящей важности кипрского направления как для Греции, так и Турции. действительно, застарелый и непрекращающийся этнический конфликт, прямыми субъектами которого являются греческие и турецкие граждане, не может не наделять ответственностью и не являться одним из ключевых направлений в странах их этнического происхождения.

Этнический фактор, на наш взгляд, всегда должен присутствовать во внешней политике любой страны. При этом, однако, дипломатия никоим образом не должна быть детерминирована этим фактором, ибо его избыток приведет к лавинообразно-безудержному росту шовинизма и национализма.

В ходе всестороннего анализа нам удалось установить динамику развития и изменения внешнеполитической линии Греции и Турции на Кипре в постбиполярный период. Так, греческую и турецкую дипломатические линии на Кипре на определенном этапе характеризовал жесткий националистический подход: Афины и Анкара оказывали всемерную поддержку развитию противоборствующих идеологий панэллинизма и пантюркизма. Вследствие этого система кипрского конфликта «напитывалась» негативными внешними импульсами, конструктивное сотрудничество в деле кипрского урегулирования было невозможным.

Известно, что изменения во внутренней политике государства «преломляются» в его внешней политике. Этот постулат подтвердился и в случае политического развития региональных средиземноморских держав: в одном случае, фактическое единство политического ландшафта Греции, в другом, — приход более прогрессивных сил к власти в Турции повернули развитие кипрской ситуации в иное, более позитивное и «урожайное» с точки зрения потенциала конфликтного урегулирования русло.

В завершение пассажа выводов о региональном уровне внешнеполитического аспекта кипрской проблемы необходимо отметить, что в целом внешнеполитическая линия как Греции, так и Турции характеризовалась жесткостью и принципиальностью, поскольку, на наш взгляд, определялась в большей степени теоретическими воззрениями и установками политического реализма. Следование этой линии, однако, привело к некоторым достижениям в развитии кипрской ситуации, создав почву для дальнейшего сближения непосредственных участников кипрской ситуации — греков-киприотов и турок-киприотов.

естественно, не региональными акторами едиными живет и развивается кипрская проблема. Большую роль в ее развитии сыграли более «отдаленные» международные акторы-олицетворители субрегионального и даже международного уровней — ЕС и ООН.

Фактор Европейского Союза стал своеобразным объединяющим «пряником» для обеих общин Кипра. более того, неолибералистский подход Евросоюза предоставил возможность сыграть и одной из региональных держав — Турции в игру с «ненулевым результатом» на «брюссельских» условиях, одно из которых по части признания легитимности Республики Кипр, она проигнорировала. Оставив в стороне «лирику», ЕС стал мощным катализатором позитивного развития казуса Кипра, поскольку процесс присоединения Республики Кипр к ЕС стал действенным стимулом для политического развития обеих общин Кипра. конечно, греки и турки предпочли острому соперничеству прагматичное сотрудничество ради достижения общей цели. Ожиданиям и чаяниям турок Кипра, как известно, не суждено было сбыться, поскольку северная часть острова не вошла в ЕС. Однако после 2004 года Брюссель, словно заглаживая «вину», оказывает существенную экономическую поддержку развитию ТРСК. В целом, в начале XXI века политическое влияние ЕС в кипрской проблеме заметно снизилось, на авансцену вышла Экономика. Полагаем, что Евросоюз продолжает играть по своим правилам в «евро-неолиберализм», который позитивно сказывается на сегодняшнем развитии кипрской проблемы.

Думается, именно фактор Евросоюза стал лучшей внешней «мерой по укреплению доверия» в межэтнических отношениях на Кипре и en pendant с ролью ООН в казусе Кипра фактически примирил обе общины, предоставив им уникальный шанс в виде плана Аннана.

План кипрского урегулирования, разработанный Генсеком ООН К. Аннаном, полагаем, стал кульминационной точкой деятельности ООН на Кипре в постбиполярный период, с 1992 по 2012 годы. действительно, четкость, взвешенность, обоснованность, реалистичность — суть ключевые составляющие смелой попытки разрубить гордиев узел противоречий на Кипре. Провал данной инициативы не умаляет ее достоинств и разработки «на перспективу», что подтверждает сегодняшний благоприятный modus vivendi на Кипре и значимое присутствие ООН как миротворческого фактора.

Нелишне заметить, что эволюционный путь ООН до сегодняшней стадии был долог и тернист. Данная международная организация «отягощена» кипрской проблемой уже почти полвека (с марта 1964 года на острове размещен контингент «голубых касок»). В постбиполярный период до середины 2000-х годов посреднические усилия ООН не приносили свои плоды: мы детально проанализированы историю провала «Пакета идей» 1993 года, обреченности комплекса «мер по укреплению доверия» 1993-1995 годов, вскрыли причины провала плана Аннана.

Ситуация изменилась в 2008 году, когда произошел качественный скачок. Мы объясняем его не только заслугами ООН, но и другим, личностно-объективным фактором локального уровня кипрской системы. По нашему мнению, главная заслуга ООН заключается в признании своего места как честного стороннего посредника, подталкивающего стороны к сотрудничеству, что помогло стать ей значимым и полезным актором-регулятором ситуации. По нашему убеждению, приход к власти на Кипре сильных, волевых и реально мыслящих лидеров в лице Д. Христофиаса и М. Али Талата на некоторое время вывел кипрскую ситуацию из тупика. К сожалению, с уходом названных фигур из политики казус Кипра вновь вернулся к застарелому статус-кво.

На наш взгляд, в целом в постбиполярный период шло активное развитие внешнеполитического аспекта кипрской проблемы. Логика холодной войны, примат геостратегического фактора, жесткая принципиальность «игры с нулевым результатом» — все эти стереотипы переосмысливались и видоизменялись. Региональные державы постепенно переходили к прагматичной и эффективной политике в кипрском вопросе. Большую роль в позитивном сдвиге кипрской ситуации сыграл Европейский союз. Приносили плоды посреднические действия и усилия ООН на кипрском направлении. таким образом, внешнеполитические акторы исподволь способствовали улучшения локальной обстановки на острове, а значит, вносили вклад в позитивное развитие кипрской ситуации. внешняя политика связанных единой проблемой Кипра акторов помогла населению Кипра приблизиться к долгожданной развязке — урегулированию конфликта и воссоединению острова. Быть может, разрешение полувекового кипрского антагонизма уже не за Тродосскими горами…

список использованных источников и литературы

1. Резолюция Совета безопасности ООН 186 (1964) // Официальный сайт ООН: #»justify»>. Резолюция Совета безопасности ООН 750(1992). // Официальный сайт ООН: #»justify»>. Резолюция Совета безопасности ООН 789 (1992) // Официальный сайт ООН: #»justify»>10. Резолюция Совета безопасности ООН 1818 (2008). // Официальный сайт ООН: #»justify»>. Резолюция Совета безопасности ООН 1847(2008). // Официальный сайт ООН: #»justify»>. Резолюция Совета безопасности ООН 2058 (2012). // Официальный сайт ООН: #»justify»>. S/1999/707. Доклад Генерального Секретаря о миссии добрых услуг ООН на Кипре, 1999. //Официальный сайт ООН: #»justify»>14. Act Concerning the Conditions of Accession of Ten Candidate Countries and the Adjustments to the Treaties on Which the European Union is Founded — Protocol No 10 on Cyprus, OJ L 236, 23.9.2003, p. 955-955. //Eur-Lex Database: #»justify»>. Closer to the European Union. EU Assistance to the Turkish Cypriot Community (Доклад Еврокомиссии о предоставлении помощи турецким киприотам). Publication by the European Commission Representation Office in Cyprus. — Nicosia, 2012. — 17 P.

. Council Regulation (EC) No 389/2006 establishing an instrument of financial support for encouraging the economic development of the Turkish Cypriot Community// Eur-Lex Database: #»justify»>. Cyprus — European Union Relations Fact-sheet: // #»justify»>. Cyprus Issue (summary) // Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs Official Web-Site: #»justify»>. Documents relating to the founding of Cyprus 1959 — 1960 (Zurich — London Agreements) issued fully in Gillian Kings Documents on International Affairs 1959. — London: Oxford University Press, 1963. — 424 p.

. EU — Enlargement: from 6 to 27 — an Interactive Timeline//European Commission Official Website: #»justify»>. European Commission (2005), Eurobarometer 63.4, Public Opinion in the European Union: National Report, Executive Summary, Cyprus, Turkish- Cypriot Community// EU Official Portal: #»justify»>23. EU Treaties Office Database: Additional Protocol to the Agreement on the Association between the EEC and Turkey following the enlargement of the European Union//European Union Official Internet Portal: #»justify»>. Financial and Technical Cooperation (EU — Cyprus)// Official Website of the Embassy of the Republic of Cyprus in Washington D.C.: #»justify»>. Green Line Regulation// EU Official Portal: #»justify»>. Joint Statement By Greek Cypriot Leader Demetris Christophias And Turkish Cypriot Leader Mehmet Ali Talat on 1 July 2008. //UN Mission to Cyprus Web-Site: #»justify»>27. La documentation Française. La librairie du citoyene. // La question chypriote et le processus d’adhésion de la Turquie à l’Union européenne (Кипрский вопрос и процесс присоединения Турции к ЕС): #»justify»>28. New Initiative by Turkey on Cyprus// Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs Official Web-Site: #»justify»>. Report The Cyprus Issue// Greece Hellenic Republic — Ministry of Foreign Affairs: #»justify»>. Resolution of Conflicts and Mediation// Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs Official Web-Site: #»justify»>. Second Annual Report on the Implementation of EU Aid to the Turkish Cypriot Community, on 15 September 2008. — 20 p. // EU Official Portal: #»justify»>. The Comprehensive Settlement of the Cyprus Problem (Annan Plan), as of March 31, 2004. Available at: #»justify»>. The EU and the Turkish Cypriot community. Report by Jan Truszczynski (in.ppt format):// #»justify»>. Synopsis of the Turkish Foreign Policy// Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs Official Web-Site: #»justify»>. Transcript of Remarks by Yasser Sabra, Coordinator, Good Offices Mission, following the meeting of Cyprus leaders at United Nations Protected Area, Nicosia, 21 December 2009 // #»justify»>39. S/2010/603. Report of the Secretary-General on his mission of good offices in Cyprus. — 14 p. (Доклад Генсека ООН о миссии добрых услуг на Кипре, 2010. — 14 c.) // Официальный сайт миссии ООН на Кипре: #»justify»>. UN, 2004b. SG/SM/9269. 24th April Communiqué de presse (Пресс-релиз выступления К. Аннана 24.04.2004, на французском языке): // #»justify»>. The Cyprus Mail Newspaper. — Nicosia, Sunday, December 10, 2006. — 16 p.

. The International Herald Tribune Newspaper. — New York, Tuesday, August 2, 2012. — 24 P.

. The Times Newspaper- London, Wednesday, July 16, 1980. — 32 P.

44. Анисимов Л.Н. проблема Кипра: исторический и международно-правовой аспекты/ Л.Н. Анисимов. — М.: Международные отношения, 1986. — 180 с.

. Бредихин О.Н. Кипрский конфликт: генезис и основные этапы развития: дисс. … канд. ист. наук: 07.00.15/ Олег Николаевич Бредихин; МГИМО (У) МИД РФ. — М., 2006. — 181 с.

. Бредихин О.Н. Кипрский конфликт в системе международных отношений. // Мировая экономика и международные отношения. — М., 2004, №3. — с.59 — 61.

. Бредихин О.Н. Кипрский конфликт: попытка «отложенного урегулирования»? // мировая экономика и международные отношения. — М., 2004, №10. — с.58 — 63.

. Бредихин О.Н. Эволюция межобщинных отношений на Кипре: основные этапы. // Россия XXI. — М., 2002, №6. — с. 60 — 83.

. Бредихин О.Н. Эволюция межобщинных отношений на Кипре. // вопросы истории. — М., 2003, №10. — с. 38 — 49.

. Бронин Я.Г. Политика империалистических держав в районе Средиземного моря. / Я.Г. Бронин. — М.: «Наука». — 223 с.

. Михеева Н.М. взаимоотношения Республики Кипр и Европейского Союза// Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер.6, 1999, вып.4 (№27). — с.145 — 149.

. Уткин А.И. Доктрины атлантизма и европейская Интеграция. / А.И. Уткин. — М., «Наука». — 1972. — 211 с.

. Шмаров В.А. Кипр в средиземноморской политике НАТО. / В.А. Шмаров. — М., «Наука». — 1982. — 256 с.

. Шмаров В.А. Кипрский вопрос// Вопросы истории. — М., 1983, №1. — с. 58 — 68.

55. Anastasiou H. Communication Across Conflict Lines: The Case of Ethnically Divided Cyprus. // Journal of Peace Research. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — September 2002; vol. 39, 5: pp. 581 — 596.

56. Broome B. The Cyprus Impasse: What Next?// World Policy Journal. — Аpril, 2006; vol.13, no.4. — pp. 24- 36.

. Broome B. Overview of Conflict Resolution Activities in Cyprus and Their Contributions to the Peace Process. — Nicosia., 1997. — pp. 37 — 55.

. Broome B. Reaching Across the Dividing Line: Building a Collective Vision for Peace in Cyprus// Journal of Peace Research. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — March 2004; vol. 41, 2. — Pp. 191 — 209.

. Glen D. Camp. Greek — Turkish conflict over Cyprus// Political Science Quarterly. New York; 1995 (vol.1). — Pp. 65 — 84.

. Christou G. The EU, Borders and Conflict Transformation: The Case of Cyprus.// Cooperation and Conflict. — New York. — March 2010, vol. 45, no. 1. — Pp. 55 — 79.

. Doga Ulas Elarp, Nimet Beriker. Assessing the Conflict Resolution Potential of the EU: The Cyprus Conflict and Accession Negotiations. // Security Dialogue. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — June, 2005; vol. 36, 2: pp. 175 — 192.

. Faustmann H. The Cyprus Question Still Unsolved: Security Concerns and the Failure of the Annan Plan// Southeast Europe Release. — Munich, 2004. — №6. — Pp. 44 — 68.

. Fisher R.J. Cyprus: The Failure of Mediation and the Escalation of an Identity-Based Conflict to an Adversarial Impasse// Journal of Peace Research. -Peace Research Institute, Oslo, Norway. — May 2001; vol. 38, no. 3. — Pp. 307-326.

. Gokcekus O., Henson J., Nottebaum D. and Wanis-St John A. Impediments to Trade Across the Green Line in Cyprus: Classic Barriers and Mistrust// Journal of Peace Research. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — November, 2012; vol. 49, 6: pp. 863 — 872.

. Güney A. The USAs Role in Mediating the Cyprus Conflict: A Story of Success or Failure? // Security Dialogue. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — March 2004; vol. 35, 1: pp. 27 — 42.

. Hadjipavlou M. The Cyprus Conflict: Root Causes and Implications for Peacebuilding// Journal of Peace Research. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — May 2007; vol. 44, 3. — Pp. 349 — 365.

. Hatsikides S., Nicolaides D. Exploring Cyprus relationship with NATOs Partnership for Peace. // Romanian Journal of Security Studies, volume 1, no. 2, winter 2010. — University of Ordea, C+A Publishing 2011, 76 P.

. Hatzivassiliou E. Cyprus at the Crossroads, 1959-63. // European History Quarterly, October 2005; vol. 35, 4: pp. 523-540.

. Alper Kaliber. Securing the Ground Through Securitized Foreign Policy: The Cyprus Case// Security Dialogue. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — September 2005, vol. 36, no. 3. — Pp. 319 — 337.

. Kyris G. The European Union and the Cyprus Problem: a Story of Limited Impetus// Eastern Journal of European Studies, June 2012; volume 3, issue 1. — Pp. 87 — 99.

. Neophytos G. Loizides. //Greek-Turkish Dilemmas and the Cyprus EU Accession Process// Security Dialogue. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — December 2002; vol.33, 4; — Pp. 420 — 435.

. Michalis S. Michael. The Cyprus Peace Talks: A Critical Appraisal// Journal of Peace Research. — Peace Research Institute, Oslo, Norway. — September 2007. — Vol. 44. — №3. — Pp. 587 — 604.

. Reddaway J. Burdened with Cyprus: the British Connection. — London: Macmillan, 1986. — 256 p.

. Stephanie L. Shaelou. The EU and Cyprus: Principles and Strategies of Full Integration. — Martinus Nijhoff Publishers. — Leiden, 2010. — 360 p.

. Stephens R. Cyprus. A Place of Arms. — London: Foreign Affairs, 1966. — 180 p.

. Dr.G. Vassiliou. Cyprus Accession to the EU and the Solution of the Cyprus Problem// InterAction Council web-Site: http://interactioncouncil.org/cyprus- accession-to-the-eu-and-the-solution-of-the-cyprus-problem.

Учебная работа. Кипрский конфликт в постбиполярную эпоху